Гонка для альфы - страница 13

Дрейк вздохнул. Он всегда делал быстро и жестко. Нет причин сейчас менять положение вещей.

— Твой папа был парой сестры Блистера. Твоей матери. Это делает Блистера твоим дядей. Странно. Я знаю, но между ними была разница в десять лет, — как будто возрастное несоответствие было самой странной частью этого уравнения. — Когда все сгорело, ваша квартира была разрушена. Они нашли тело твоей матери, но не твое или Чарли. Вас обоих посчитали мертвыми. Но Блистер был единственным выжившим в вашей Стае, поэтому…

— Стоп!

Дрейк повиновался, смотря на ее яростное выражение лица. Несколько барменов повернулись, посмотрев в его сторону, а сотрудник с черными волосами и пронзительным… ну, все на него смотрели пронзительно.

— Черт, что это? — прошипела Элла. — Ты что, издеваешься надо мной? Хочешь, чтобы я ушла из клуба? Да?

О, нет. Нет, это определенно не так. После того, что Сурдж рассказал им вчера вечером, Элла никуда не уходит. Не то, чтобы Дрейк все равно ее отпустил. Он прицепился бы к ней, как клещ к оленю до конца вечности, насколько он был заинтересован. Но все эти детали просто помогли всему встать на свои места, укрепили решение.

Элла принадлежала этому месту, ему. Клубу.

Он покачал головой, смотря ей в глаза.

— Нет, Элла. Я говорю тебе правду, клянусь. Если ты дочь Чарльза Фримена, то ты — племянница моего друга Блистера. Этот маленький, маленький мир, детка, становится все меньше с каждым днем.

Она дрожала, ее лицо стало красным, что заставляло его волноваться за ее здоровье. Кроме…

Сурдж объяснил ее странный, но знакомый запах. Элла была тенью. Оборотень, который был воспитан как человек и каким-то образом никогда не изменился в свою животную форму, как должен был, когда подрос. Они были редкостью, так что у Дрейка были свои сомнения.

Но если кто и мог распознать запах, это был Сурдж, так как он также был тенью. Был ключевое слово. Он превратился в полноценного оборотня много лет назад. Но не раньше, чем это свело его с ума. Хотя ему повезло. Его случайные вспышки смеха были ничто по сравнению с историями психотических срывов, которые были рассказаны Дрейку в молодости. Тогда он думал, что истории были придуманы, чтобы напугать людей. Так вот сейчас он знал лучше и не позволит, чтобы что-то подобное случилось с его парой.

— Ты в порядке, Эл? — коллега, которая была вся в пирсинге, коснулась плеча Эллы, и она вздрогнула. — Он беспокоит тебя? Я могу заставить Пита вышвырнуть его.

Элла покачала головой с широко раскрытыми и немного сумасшедшими глазами.

Дерьмо. Она не знала этого, но животная часть ее была крайне нестабильна. Может быть, подход с пластырем был не лучшей идеей, в конце концов.

— Мы можем пойти куда-нибудь поговорить? — если бы он смог вытащить ее из этого места и подальше от всех этих людей, то она могла бы почувствовать себя в безопасности, чтобы расслабиться. И он почувствует себя лучше, зная, что никто не пострадает.

— Она никуда с тобой не пойдет, пес, — выплюнула женщина.

Дрейк встал в полный рост, посмотрев на нее вниз. Кто была эта женщина, которая думала, что может отвечать за его пару?

— Я не знаю тебя, но думаю, что у тебя где-то там дела, — он пренебрежительно махнул к задней части бара.

Она скрестила руки, очевидно никуда не собираясь уходить.

Дрейк наклонился через бар, чтобы посмотреть Элле в глаза.

— Давай выйдем наружу. Подышим свежим воздухом.

Она сузила на него свой беспокойный взгляд, но затем поспешила к двери.

— Тебе лучше быть осмотрительным, засранец, — огрызнулась другая женщина. — Ты трахнешься с ней, и это будет последний раз, когда ты будешь трахать что-нибудь.

— Ты угрожаешь мне?

Она наклонилась к стойке, ее голос был низким.

— Да. И я не даю пустых угроз. Я всю жизнь мечтала расчленять члены, если ты понимаешь, о чем я.

Черт возьми. Эта женщина страшна. Если бы Дрейк был человеком, он никогда бы не захотел пересечься с ней.

— Я буду иметь это в виду, — пробормотал он, следуя за Эллой через заднюю дверь в маленький переулок.

Она начала вышагивать, и Дрейк позволил двери захлопнуться за ним. Она ходила туда-сюда, становясь все более и более взволнованной. Он хотел сделать что-то, чтобы помочь ей, отвлечь ее, убрать боль, которую она, должно быть, чувствует из-за своего отца. Но сначала ему нужно было рассказать ей все.