Гонзо-журналистика в СССР - страница 10

В это время на кухню зашла, цокая каблучками, Арина Петровна. Свеженькая, аккуратно, в меру накрашенная, в приличном деловом костюмчике, она отлично выглядела, о чем мы со Шкловским не упустили возможности ей сообщить. Она вообще стала выглядеть лучше, когда ее муж — остолоп Гришенька — снова уехал на свои севера.

— Спасибо, ребята, подняли с утра настроение, — разулыбалась Езерская, — А что вы это тут обсуждаете так оживленно?

— Средство от въедливых читателей. Белозору вон этот звонил, который орденоносец.

— А-а-а-а... С месяц слышно не было — и вот опять. Что, Гера, букву перепутал и теперь повинен смерти?

— Грешен, грешен.... Аз есмь червь, а не человек, поношение человеков, — откликнулся я.

А потом мне в голову пришла одна замечательная мысль. Точнее — воспоминание из той, будущей жизни. Я даже рассмеялся от удовольствия.

— Эй, Белозор! Ты чего ржешь-то? — удивился Шкловский.

— И правда, чего смешного? — Ариночка Петровночка принялась осматривать свой костюмчик в поисках причины смеха, даже подошла к зеркалу и проверила макияж.

— Да всё с вами в порядке и даже более чем, товарищ ответственный секретарь. Я придумал средство от таких читателей!

На самом деле это не я придумал, а одни развеселые ребята из конкурирующего коммерческого издания в Дубровице двадцать первоо века, но решение было изящным и остроумным:

— На последней полосе нужно в рамочке мелким шрифтом давать следующее объявление: "Редакция газеты "Маяк" доводит до сведения читателей, что умышленно вставляет ошибки в публикуемые материалы в рамках конкурса "Самый внимательный подписчик". В конце подписного года будут подведены итоги соревнования, вручены грамоты и памятные призы". Ну, или что-то в этом духе.

— О! — сказал Даня.

— А мне нравится! — встрепенулась Арина Петровна. — Пойдем к шефу?

— Может — без меня?

— Ну не-е-е-ет, кто у нас в редакции главный чудила?

— Кто? — состроил дикую рожу я.

Езерская фыркнула и, поманив меня пальчиком, снова зацокала каблуками — в сторону кабинета Рубана.

***

Сергей Игоревич сидел за своим шикарным столом в мягком кресле и хихикал.

— Хи-хи-хи! — его лицо покраснело, он платочком утирал слезы, выступившие в уголках глаз и весь трясся, — Ой, хи-хи-хи...

Даже нас не сразу заметил, а когда заметил — то вдруг принялся грозить мне пальцем и потрясать какими-то фотографиями:

— Гера! Хи-хи-хи! Гера, как это у тебя получается? Откуда у тебя такой, хи-хи-хи, талант — создавать такие абсурдные ситуации, а? Эхехехе! Везет тебе на золотых девочек, Гера! Эх-х-х, женить тебя надо! Ой, хе-хе!

Мы с Ариной Петровной смотрели на него с недоумением. В какой-то момент я разглядел, что за фотки. Там мы с Зоей Юговой прибирались под старым мостом. А что? Симпатично она выглядела: в комбинезоне, платочке, перчатках... И чего хихикать-то?

— Ну, чего пришли? — отсмеявшись, наконец выдавил из себя шеф.

— Тут у Белозора идея по поводу конкурса для внимательных читателей возникла...

— Ну, излагайте! — кивнул он.

Я изложил, чем вызвал новый приступ дурного смеха. У шефа явно было хорошее настроение. Он откинулся в кресле и смеялся навзрыд. Такое поведение — оно обычно не зависит от уровня юмора, оно у человека глубоко внутри. Скопилось напряжение — нашелся триггер, который спровоцировал его выход при помощи смеха. А мог бы наорать, расплакаться... Лучше пусть смеется.

— Ариночка, идите, идите, можете реализовывать эту... Охо-хо... Идею! А мы с Германом нашим Викторовичем тут еще кое-что обсудим...

Езерская, пожав плечами, удалилась. Я успел заметить, как в приемной она переглянулась с Аленой и покрутила пальцем у виска, кивнув головой в нашу сторону. Рубан не заметил — и хорошо.

— Так что, Белозор, как вам удалось заставить племянницу редактора "Комсомолки" мусор в Дубровице убирать?

— А? — меня проняло, — В смысле — племянницу ре...

— А ты думал, двадцатилетняя пигалица собкором может просто так устроиться? Да не в Джезказгане где-нибудь, а в Минске! Нет, девочка талантливая, пишет бойко, по всей республике катается, не боится ни черта, но... "Комсомолка" — это "Комсомолка". Считай — номер один! А ты ее — бутылки сдавать. Хе... Хе... — остатки смешинки выходили из него постепенно, выдох за выдохом, — Но молодец, молодец. Колись давай, как это получилось?