Гора Дракона - страница 26

– Да. Существуют люди вроде Чарльза Левайна. Ты знаешь про его Фонд генетической политики? Весьма радикальная организация, задача которой – полностью уничтожить генную инженерию и вместе с ней Брента Скоупса.

Карсон кивнул.

– В колледже они дружили, Скоупс и Левайн. Господи, это такая интересная история. Напомни мне как-нибудь рассказать тебе, что мне про это известно. Так вот, Левайн немного неуравновешенный человек, настоящий донкихот. Цель его жизни – отбросить научный прогресс назад. Мне говорили, что после того, как умерла его жена, он стал невыносим. А кроме того, он объявил Скоупсу вендетту, которая длится вот уже двадцать лет. К несчастью, в средствах массовой информации к его словам прислушиваются многие и печатают его галиматью. – Он отошел от окна. – Гораздо легче разрушить, чем построить, Ги. «Маунт-Дрэгон» – это самая безопасная в мире лаборатория, где ведутся исследования по генной инженерии. Никто, поверь мне, никто больше, чем Брент Скоупс, не заинтересован в благополучии своих служащих и надежности продуктов.

Карсон чуть было не сказал, что Чарльз Левайн являлся одним из его преподавателей на старшем курсе, но в последний момент передумал. Возможно, Сингер это и без него знал.

– Значит, вы хотите представить миру прививку Х-гриппа, когда работа будет полностью завершена. А поэтому такая спешка?

– Это одна из причин. – Сингер поколебался пару мгновений, а затем продолжил: – По правде говоря, Х-грипп имеет огромное значение для «Джин-Дайн». Я бы сказал, критическое. «Зерновой» патент Скоупса, приносящий ему солидные деньги – финансовая основа компании, – заканчивается через несколько недель.

– Но Скоупсу в этом году исполняется всего сорок лет, – сказал Карсон. – Патент не может быть таким старым. Почему он его не продлит?

Сингер пожал плечами.

– Я не знаю всех деталей. Мне известно только, что он истекает и его невозможно пролонгировать. Когда это произойдет, все дотации прекратятся. Неокровь будет внедрена только через два месяца, кроме того, потребуются годы на то, чтобы исследования и разработка окупились. Другие наши новые продукты пока находятся в стадии апробации. Если в самом ближайшем времени не появится Х-грипп, «Джин-Дайн» придется урезать свои щедрые дивиденды. А это будет иметь катастрофические последствия для стоимости акций. И скажется на моих и твоих доходах.

Он повернулся и поманил Карсона.

– Иди сюда, Ги, – позвал он.

Карсон подошел к Сингеру. Из окна открывался великолепный вид на пустыню Хорнада-дель‑Муэрто, которая тянулась до самого горизонта, растворяясь в огненной буре там, где земля соединялась с небом. На юге виднелось едва различимое нагромождение камней – судя по всему, руины древнего индейского поселения: несколько неровных стен, занесенных песком.

Сингер положил руку Карсону на плечо.

– Эти проблемы в настоящий момент ни в коей мере не должны тебя занимать. Подумай о возможностях, которые находятся на расстоянии вытянутой руки. Самый обычный врач, если ему повезет, в состоянии спасти сотни жизней. Ученый, занимающийся исследованиями в области медицины, может сохранить тысячи. Но ты, я, «Джин-Дайн» – мы собираемся помочь миллионам. Миллиардам.

Он показал на низкую горную гряду, расположенную на северо-востоке, которая поднималась над ослепительно-ярким песком, словно ряд черных зубов.

– Пятьдесят лет назад люди взорвали первый атомный заряд у подножия этих скал. Тринити находится отсюда всего в тридцати милях. Это была темная сторона науки. Теперь же, полвека спустя, в той же пустыне, у нас появился шанс восстановить ее доброе имя. На самом деле все просто и одновременно сложно.

Он сжал пальцами плечо Карсона.

– Ги, тебя ждет великое приключение твоей жизни. Думаю, это я могу тебе гарантировать.

Они стояли и смотрели на пустыню, и Карсон почувствовал ее огромную силу. Это ощущение по своему накалу было сродни религиозному экстазу. И он понял, что Сингер прав.

Карсон встал в половине шестого, спустил ноги с кровати и выглянул в открытое окно на горы Сан-Андрес. Внутрь вливался прохладный ночной воздух, который нес с собой напряженную тишину предрассветного утра. Он сделал глубокий вдох. В Нью-Джерси ему с трудом удавалось заставить себя подняться с постели в восемь часов. Сейчас, уже на второй день в пустыне, он снова вернулся к своему привычному режиму.