Гора сокровищ - страница 15

— Так, может, его работа?

— Куда ему! Он и простых-то вещей усвоить не может. Все больше по полям бродит или по берегу. Раньше и к нам заглядывал — нравилось ему смотреть, как работаем. А трогать ничего не трогал. Пробовал я его уговорить, чтобы землю нам таскать помогал, да не вышло ничего. Полчасика поработал и убежал.

— Что тут долго думать, это его проделки! — вмешался в разговор Йонас. — Дурачок ручку приложил, больше некому!

Йонас втайне мечтал стать следователем, ловить грабителей, воров, раскрывать запутанные преступления…

Ромас продолжал допытываться:

— Кто еще знал о кладе, кто его видел?

— Только хозяевам показали, больше никому. В тот вечер, когда мы притащили клад, хозяин был во дворе, с кем-то разговаривал.

— С кем?

— Не знаю, по-моему, с кем-то из деревенских.

— Не мешало бы узнать, что это был за человек.

Они вошли в избу. Узнав о пропаже, старички всполошились.

— Разве не говорил я вам — в чулане надо держать, — укоризненно сетовал старик. — Он все время на замке, да и у нас на виду.

— А не мог кто-нибудь подобрать ключ или открыть, скажем, гвоздем?

— Нет, замок сложный, без ключа его не откроешь. Да и ключ-то к нему всего один. После войны здесь много разного подозрительного народу шаталось. Пришлось отнести замок к кузнецу. Он его разобрал, внутри такой крючочек приделал, а на ключе бороздку выточил, можете посмотреть.

Археолог снова вытащил из бумажника ключ. Он и впрямь не походил на все остальные: задранный кверху клювик, а по нему глубокая бороздка. Принялись осторожно допытываться у словоохотливых старичков, кто в тот вечер приходил к ним и мог видеть клад. Но старичок сразу же разгадал их хитрость.

— Руопи́с это был. Я его с пеленок знаю, он такими делами не занимается. Нет-нет, не он.

— Люди-то что о нем толкуют, небось забыл? — проговорила старушка.

Старик досадливо махнул рукой:

— Ну и пусть болтают, всем ведь рты не завяжешь.

— Все-таки что они говорят? — заинтересовался Калпокас.

— Ходят слухи, что у него домовой поселился, — расплылась в улыбке старушка.

— Домово-ой? — в один голос протянули ребята.

— Ну да. Мол, спускает хозяину в трубу разное добро, — охотно пояснила хозяйка, сияя от удовольствия, что удалось всех удивить.

— Да не слушайте вы ее, она у нас соврет — не дорого возьмет, — рассердился старик. — И как у тебя язык поворачивается нести такую околесицу? Человек трудится в поте лица, не сидит сложа руки, вот и живет не хуже других.

— Этот домовой еще при его отце у них в избе завелся, — не обращая внимания на мужа, продолжала старушка. — Был у них черный петух семи лет от роду, и снес он однажды красное яичко. Хозяин и стал таскать то яичко у себя за пазухой, покуда домовой не вылупился. У них, между прочим, и сейчас живет черный петух.

Старик в отчаянии замахал на нее руками:

— Брось болтать, тебе говорят! Потешила людей — и хватит!

— А как он выглядит, этот домовой? — весело спросил Йонас.

Старушка, довольная тем, что стала центром всеобщего внимания, насмешливо посмотрела на мужа и ответила:

— Да по-разному. Может обернуться, скажем, петухом, или вороном, или другой птицей.

— Да будет тебе, будет, — попытался усмирить супругу старик.

— Бабушка, а вам приходилось видеть этого домового? — спросил Ромас.

— Как же, детка, и не раз! Да и муж тоже видел, только разве ж он скажет…

— Да не видел я никаких домовых! — вскипел старик. — Бывало, пролетит мимо ворон или коршун, а они и рады — домовой, домовой!

— Скажешь тоже, ворон, — укоризненно покачала головой жена. — Пронесется со свистом, а за ним дыму-то, дыму…

— Ладно, мать, хватит чепуху молоть, лучше бы гостей угостила, — решил слукавить хозяин, чтобы положить конец разговору.

— Спасибо, мы только что поели, — стал отказываться археолог.

— Тогда хоть молочка отведайте! Холодное, только что из колодца.

— Ну разве что молока…

— Принеси им, мать.

Судя по всему, старушка была не прочь еще поболтать, поэтому она с явной неохотой ушла в дом и вскоре появилась из сеней с запотевшей кринкой. Лучшего угощения в такую жару не придумаешь — выпив по стакану, ребята оживились, хотя на душе у них по-прежнему скребли кошки. Кто все-таки похитил клад? Ведь не домовой же, в самом деле…