Гора сокровищ - страница 8

— Как же я найду его?

— А ты ищи, как хлеб ищут, и найдешь.

Костас покрутился возле палатки, затем, так и не дождавшись Зигмаса, ушел.

Снова прошло около часа. Погребок давно был готов, а ребята куда-то запропастились. Йонас не выдержал:

— Растяпы несчастные, ну, я им покажу!

И скрылся в лесу по той же тропинке.

Ромас вытащил удочку и зашел в воду. Жара усиливалась. Клев был неважный — одна мелкота. Пришлось выпустить рыбешку. За этим пустым занятием прошло еще около двух часов. Друзья как в воду канули. Ромас не на шутку встревожился. Рыбачить расхотелось, и он поплелся к палатке. Сев поодаль на коряге, подросток уставился на тропинку, по которой ушли ребята. А что, если они заблудились? Пожалуй, нет. Костас, правда, может, но не Йонас.

Недобрые предчувствия охватили Ромаса, и он пустился бегом в ту сторону, куда ушли друзья. По лесу разносились взволнованные крики:

— Ау, Костас! Эй, Зигма-ас, Йона-ас, где вы?!

В ответ лишь эхо повторяло каждое слово. От этого становилось еще тревожней.

Наконец он вышел к усадьбе, окруженной со всех сторон лесом и словно зажатой на мысу между двумя озерами. Хозяйство как все: изба с двумя белыми трубами, амбар, хлев да сарай. Двор огорожен плетнем, а на нем… на нем красовался Зигмасов котелок для молока.

Ромас перемахнул через плетень и застыл в изумлении. Обе двери, расположенные в противоположных концах дома, были распахнуты. С одной стороны доносились переливистые звуки гармошки, с другой — вой магнитофона. Стараясь быть незамеченным, он прокрался в сени и заглянул внутрь. За столом на длинной лавке сидела сморщенная старушка и смотрела, как, извиваясь в такт оглушительной музыке, выбрасывая высоко ноги и взмахивая руками, танцуют три пары: Костас, Зигмас и Йонас с какими-то девчонками. Среди танцующих очень странно вел себя Костас: казалось, он не танцует, а просто ходит туда-сюда, шаркая ногами, раскачиваясь из стороны в сторону и кивая в такт головой. Порой он и вовсе останавливался, не зная, что делать дальше. Тогда партнерша, хорошенькая невысокая девчушка с темными глазами и распущенными по плечам медными волосами, дергала его за рукав, и Костас снова принимался возить по полу ногами и трясти головой.

Вдруг посреди танца девочка оставила его, выбежала из комнаты и взяла Ромаса за руку:

— Пойдем потанцуем?

Он и сам не заметил, как очутился в комнате, как ринулся танцевать.

Избавившись так неожиданно и просто от мук, Костас подошел к старушке и опустился рядом на скамью. По правде говоря, он совсем не прочь был поболтать с девочкой, но боже упаси танцевать с ней! И вообще, какой смысл в танцах? До сих пор он ни разу не танцевал с девочками. Не по душе ему было это занятие. Одноклассницы обычно пользовались его услугами, лишь когда надо было решить задачку по алгебре или перевести с немецкого. Костас охотно соглашался и не особенно горевал. Правда, порой ловил себя на мысли, что, пожалуй, променял бы свои математические и лингвистические способности, свою отменную память на что-нибудь другое. Скажем, не отказался бы стать чуточку повыше и постройнее, как Ромас или хотя бы Йонас — к тем девчонки так и льнут.

Музыка оборвалась, но по инерции все продолжали танцевать.

— Хочешь есть? — предложила темноглазая Ромасу.

— Спасибо, я сыт, — высокомерно отказался тот, хотя проголодался как волк.

— Не упрямься, я ведь знаю, что хочешь, — сказала девочка и потащила его к длинному столу.

Больше упрашивать не пришлось: очутившись за столом, Ромас принялся уписывать все подряд, а старушка укоризненно следила за каждым его движением.

К Ромасу подсел Зигмас и стал делиться впечатлениями:

— Молодец, что пришел. Мы бы и сами за тобой смотались, да вот они не пустили. Говорят, невелика птица, сам придет.

— А по какому поводу веселье? — полюбопытствовал Ромас.

— Вроде день рождения чей-то. Кажется, отцу этой рыженькой сто лет стукнуло. Ее, кстати, Лаймой звать.

— Сто лет?! Да ты, никак, спятил!

— Может, и не сто, а шестьдесят, откуда мне знать. В общем, это ее дом. А те, другие, по соседству живут. Я хотел расспросить, а они отмалчиваются. Им бы только потанцевать. По-моему, девчонки они ничего. Особенно та тоненькая, Эгле. Вертлявая, как змейка!