Гордость и предубеждение Джасмин Филд - страница 7

Для прослушивания была выбрана одна из ключевых сцен, когда Дарси в первый раз сделал предложение ошарашенной Элизабет. Прочитав текст, Джаз почувствовала, как сильно забилось в груди сердце. Сцена была написана просто замечательно.

— Это классическая история об интриге, деньгах и пресловутой семейной гордости, — раздался голос рядом. Но Джаз даже головы поднять не могла — ей было не оторваться от пьесы.

— Я сказал, что это классическая история об интриге, деньгах и пресловутой семейной гордости. Джаз, всего одна твоя улыбка — и история твоя.

Гилберт вновь в прямом эфире.

Джаз с трудом подняла голову и одарила его самой лучезарной из своих улыбок. Это сработало.

Он придвинулся к ней ближе:

— Итак, много лет назад разразилась грандиозная ссора между мадам Мармедьюк и семейством Ноублов. Тетушка Александра хотела, чтобы наш Гарри — тогда еще совсем ребенок — покинул отчий дом и переехал жить к ней.

Джаз нахмурила брови:

— Зачем?

Гилберт помолчал. Ему никогда раньше не приходило в голову, что в желании тетушки было что-то необычное. Наконец он пожал плечами:

— Она просто чокнутая. Ты же знаешь, эти богатые актрисы часто ведут себя очень странно. — И он пустился в пространное философствование на тему, о которой не имел никакого представления, причем говорил с каждым словом все увереннее и увереннее.

Джаз кивнула.

— В общем, — сказал Гилберт, — тетушка тогда заявила, что она наймет ему лучших в стране учителей, даст племяннику все, что только можно купить за деньги — то есть все то, что его родители не могли бы ему дать.

Эта история начинала нравиться Джаз.

— Ничего себе, — тихо прокомментировала она.

— Что, хорошая история, правда? — с улыбкой спросил Гилберт. — Видишь ли, Александра посвятила себя полностью театру и таким образом сделала состояние. И она презирала свою младшую сестру, Катрин, мать Гарри, которая пожертвовала карьерой ради того, чтобы стать просто Женой и Матерью. Александра была одной из первых феминисток. Я же говорил тебе: она чокнутая. — Гилберт тут же поправился: — В хорошем смысле, конечно, но, как бы это выразиться, личность весьма неординарная.

Джаз сжала зубы.

— Отца же Гарри, Себастьяна, Александра ненавидела еще больше, но уже за другое: видишь ли, он был замечательным актером, — продолжал Гилберт, входя в раж, — но актером, никогда не игравшим роли, которые могли бы принести ему славу и деньги. Александра считала, что Себастьян обязан был гораздо лучше обеспечивать ее младшую сестренку, а для этого сниматься в телевизионной рекламе, исполнять роли в мыльных операх, и тому подобное, но Себастьян не опускался до этого. Так что она считала их обоих безответственными родителями и не сомневались, что сможет дать племяннику гораздо лучшее воспитание.

— Откуда в ней такая фантастическая заносчивость? — спросила Джаз, завороженная историей.

— Ну, дело в том, — сочувственно вздохнул Гилберт, — что Александра почти на пятнадцать лет старше Катрин и нянчила ее, когда та была маленькой. Катрин всегда боготворила старшую сестру, она и в актрисы-то пошла, чтобы походить на нее. Александра просто не могла смириться с тем, что ее малышка Катрин бросила карьеру актрисы, а значит, и перестала ее боготворить — ради какого-то мужчины. Она расценила все как невероятное предательство и никогда не простила этого Себастьяну. Никогда.

Наступила трагическая пауза.

— «Минтос» у кого-нибудь есть? — раздался голос за спиной Джаз.

Джаз повернулась к Мо и с досадой покачала головой. Мо нервничала, и все признаки этого были налицо: часто бегает в туалет, тупо вмешивается в чужой разговор и просит «Минтос». Конечно, надо бы ее успокоить, но история Гилберта становилась все увлекательней. А она любила интересные истории.

И вот Джасмин снова внимает Гилберту, который объясняет:

— Понимаешь, если бы Александре удалось забрать себе маленького Гарри, она таким образом сумела бы восстановить свою власть над Катрин. Эта женщина до сих пор просто помешана на власти.

— Ну и получилось? — спросила Джаз.

— He-а. Как ни печально, но результат оказался прямо противоположным. Это было смертным приговором отношениям между Александрой и Катрин.