Горец в её постели - страница 19

Это была совсем не мрачная и нахмуренная груда, неприступная и загадочная, а чудо с удивительными башенками из розового песчаника, перед которым, как и предсказывал Малколм, стояли в ожидании, тесно сбившись в кучку, люди.

Когда она вышла из машины, один из них, кривоногий старик в килте, важно шагнул вперед. У него были темные волосы с седыми прядями, лицо, изрезанное морщинами, и выцветшие голубые глаза, однако взгляд лучился жизнью и дружелюбием.

– А! Леди собственной персоной! Наконец-то! – приветствовал он ее громким голосом, смягченным теми же музыкальными переливами, что и у Малколма. – Добро пожаловать в Рэйвенскрэйг. Я – Мердок Макъюэн, домоправитель.

Мара мигнула, едва не вытаращив глаза от изумления. Но все в нем – от стильного спорана до седых кустистых бровей – выглядело так, будто он только что явился с приема времен королевы Виктории.

Или намеревался сопроводить ее туда!

По спине прокатилась дрожь неверия, она открыла рот и снова закрыла его, потеряв дар речи.

– Спасибо, мистер Макъюэн, – ей наконец-то удалось справиться с собой и протянуть для приветствия руку. – Мне так приятно…

– О, хорошо, Мердок все сделает как надо, – после краткого рукопожатия он схватил ее чемоданы. – Я немедленно отнесу их в вашу комнату, а вы тем временем познакомьтесь с остальными, – добавил он, согнувшись от веса ее багажа.

Плечи Мары заболели только от одного взгляда на него, она потянулась забрать чемодан обратно, но он уже был далеко, его кривые ноги несли его вверх по широким каменным ступеням замка с удивительной резвостью.

И в самом деле, он растворился в темноте вестибюля прежде, чем она смогла даже пробормотать протест, и сразу же все остальные выступили вперед. Доброжелательная компания арендаторов с ферм, судя по их виду. Их лица светились добротой и радушием. И они действительно, как намекал Малколм, казались немного … необычными.

Но не так, как она опасалась.

Она с облегчением улыбнулась, когда они окружили ее, на душе посветлело. Первый, кто протянул руку, был Горди, однорукий садовник, светившийся преданностью, но казавшийся слишком косноязычным и смущенным, чтобы произнести хотя бы слово, в то время, как девушки близнецы – горничные, судя по их кокетливым униформам с белыми передниками – в унисон кивнули ей в приветствии.

– Доброго вам дня, мисс Макдугалл, – сказала одна из близняшек, покраснев от смущения до корней морковно-красных волос. – Я – Агнес, а она – Айласа, – она кивнула на сестру, которая, очевидно, как и садовник, тоже проглотила язык.

– А это – Иннес, – Агнес повернулась к крошечной седой женщине, в нерешительности застывшей позади остальных. – Иннес делает восковые свечи и цветочное мыло для сувенирных лавок в Обане. И мы используем их здесь тоже, правда, Иннес?

Но Иннес, не обращая на девушку внимания, сосредоточилась на Маре.

– Помилуйте, это вы? – Она очень внимательно вглядывалась в Мару. – Значит, вы возвращаетесь к нам, mo ghaoil? И без лорда Уорфилда? – спросила она с блуждающей, безмятежной улыбкой, которая объясняла странность ее вопросов.

– Это по-гаэльски значит «моя дорогая», – разрешила Агнес загадку, дипломатично снизив голос до шепота. – Иннес живет в прошлом и забывает о настоящем. Она думает, что вы…

– Леди Уорфилд, – закончила за нее Мара. Лай двух прибежавших собак породы Джек Рассел терьер, их взволнованная беготня и сопение Бена, во все глаза следившего за ними, замяли этот неловкий момент.

– Дотти и Скотти, – представил Малколм двух маленьких собачек, его лицо прояснилось, когда Бен ударил хвостом о землю и, казалось, улыбнулся такому оглушительному вниманию молодых терьеров.

Мара тоже улыбнулась, первоначальный испуг исчез как туман под лучами утреннего солнца. Персонал Рэвенскрэйга все-таки был странным, некоторые из них, – безусловно, необычны, но пока никто не будет вспоминать о призраках, все будет прекрасно.

Или – так она думала, пока ее взгляд едва не проскользнул мимо лица Малколма, вдруг тревожно исказившегося.

– Где Пруденсия? – захотел он узнать, высматривая кого-то в этой маленькой группе.