Горец в её постели - страница 22
Повернулась и … вскрикнула.
На кровати развалился тот самый горячий Шотландец из Димблеби!
Через плечо у него был переброшен какой-то старый плед. Он откинулся спиной на подушки, скрестив в лодыжках длинные, мускулистые ноги.
И, если это возможно, рассматривал ее с еще более наглой ухмылкой, чем была у него в Лондоне.
Эта ухмылка привела ее в бешенство. Она была достаточно зла, чтобы не замечать невероятную мужскую красоту, однако же, колени, как и в прошлый раз, превратились в воду, не смотря на шок и раздражение.
Она впилась в него взглядом.
– А вы что здесь делаете?
– Охраняю свою кровать, как я уже говорил тебе.
– Кровать – моя, – возразила Мара, ее охватило недоумение. – Я ее купила, так что убирайтесь отсюда. Немедленно!
Но он только скрестил руки за головой и тоже уставился на нее.
– Не думаю, распутница.
– Распутница? – Лицо Мары запылало. – Я не какая-то там штучка, а вы чокнутый. Точно чокнутый!
На его челюсти дернулся мускул, лицо потемнело, но, казалось, он пытался сдержаться.
И при этом, он все еще не сдвинулся с места.
Совсем наоборот, у него был вид человека, чувствующего себя раздражающе удобно.
– Мы положим этому конец! Вы…вы! О-о-о, у меня нет слов! – развернувшись, Мара рывком открыла дверь. – Мердок! – закричала она, сердце билось, как кузнечный молот. – Пожалуйста, вернитесь!
Но старый домоправитель уже исчез.
Длинный коридор был темным и пустым. Ей придется самой иметь дело с этим болваном. Злая настолько, что страх исчез, она развернулась, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, и обнаружила, что он исчез.
Комната была пуста.
За исключением украшенного драгоценными камнями кинжала, пришпилившего белую фланелевую ночную рубашку к кровати.
Вздрогнув, Мара пересекла комнату и уставилась на оружие, походившее на средневековое. Ей понадобилась вся ее сила, чтобы выдернуть клинок из матраса. Сделав это, она отбросила его так далеко, как могла, и опустилась на кровать, прижимая испорченную рубашку к груди.
Комнату заполнил низкий мужской смех. Этот пробирающий до костей звук заставил ее нырнуть под покрывала.
Следующий раз, распутная девка, прошептал ей в ухо низкий голос шотландца, это будет мой меч, а рубашка будет на тебе.
Глава 4
Мара проснулась от визга волынок. «Парень из Хайленда», – узнала она, смаргивая с ресниц сон. Этой веселой мелодии вторила отнюдь не легкая барабанная дробь, а энергичные звуки, казавшиеся настолько шотландскими, что, право, она не могла не улыбнуться. Или подавить легкую дрожь возбуждения. Сердце быстро стучало, она наклонила голову, прислушиваясь.
Трубы звучали как настоящие.
Нет, они и были настоящими, поправилась она, пульс частил.
И ничего похожего на недорогие компакт-диски отца, звучавшие в увешанном пледами доме на Уан Керн Авеню. Они были куплены в секонд-хэнде «Highland Games», и каждый день басовые и визгливые звуки трубок волынок ревели в тесном домике из красного кирпича Хью Макдугалла, и каждая оглушительная нота сотрясала стены, оскорбляя уши и терроризируя соседей.
Звуки же этих волынок согревали и приветствовали.
Особенно, когда в высокие открытые окна вместе с ними вливался свежий, бодрящий воздух. Воздух Шотландии, чистейший и душистый, достаточно взбодрил ее, так что она, скользнув взглядом по комнате, уловила блеск сверкающего синего моря и полосу безоблачного летнего неба, отчего внутри у нее размякло и потеплело. Утро пахло сосной, новыми делами и морем, и ей не хотелось пропустить этот миг.
Умиротворенная, она сдула с лица прядь волос и вытянулась под одеялами, желая насладиться своим первым утром в качестве «госпожи этого дома». Хозяйки собственного замка в Хайленде. Эта мысль все еще пугала, но она допускала, что сам статус очень ей нравился.
Пока Мара не вспомнила прошлую ночь. И тот шок, когда обнаружила его в своей кровати.
Последние остатки сна тут же рассеялись. Мысли заполнил образ сексуального горца, сердце заколотилось от воспоминания, как ошеломляюще красив он был, а от его наглости и грубости ее обдало раскаленной волной негодования. Она села, прижав подушку к груди, и оглядела комнату. С трех сторон на нее смотрели невинно выглядевшие окна, а у ближайшей стены стоял тяжелый дубовый туалетный столик и гардероб с огромным зеркалом в золоченой раме.