Горец в её постели - страница 5

стр.

Массивная кровать не вписалась бы в ее гостиную, бывшую одновременно спальней, даже если бы она выбросила все остальное, чтобы освободить место. Внезапная боль непонятного сожаления поразила ее мысли, но она отбросила ее и снова погладила столбик кровати.

К своему удивлению, сейчас под рукой она ощутила тепло.

Столбик был слегка нагрет и каким-то образом заряжен… как будто под темным деревом шипел и бился электрический ток.

– Так Вы не знаете историю этой кровати? – спросила она хозяина, в то время как ее пальцы покалывало.

– К сожалению, я не смог проследить ее происхождение. Большая жалость, поскольку я уверен, что это послужило бы великолепным фоном. – Он вытащил из кармана очки и надел их, прежде чем подойти к искусно вырезанной спинке.

– Посмотрите на это, – он прикоснулся пальцем к красивым завиткам декоративных листьев. – Листья дуба. Они означают мужество. Подобные символы выбирались с огромной осторожностью, потому что изображаемые качества были связаны непосредственно с владельцем. Поэтому, мы можем предполагать, что кровать принадлежала семье барона или, возможно, рыцарю.

Рыцарь. Сердце Мары дрогнуло, эти слова заставили ее затрепетать.

– Вы определили это по дизайну?

От удовольствия лицо мистера Димблеби залилось румянцем.

– Геральдика – мое хобби, – сказал он и оценивающе посмотрел на спинку кровати. – Далее, чертополох может говорить о том, что кровать родом из…

– Шотландии? – высказала догадку Мара, убежденная в этом.

В конце концов, ее помешанный на генеалогии отец удивлял ее достаточно часто, заполняя их скромный загородный дом пледами и цветами чертополоха, даже однажды подкупал ее поездкой в Форт Лодердейл на весенних каникулах, если она распишет потолок ванной узором из чертополоха.

Владелец магазина сдвинул очки и посмотрел на нее поверх оправы.

– Совершенно верно, – согласился он. – Чертополох символизирует Шотландию. Но даже при том, что я приобрел кровать на выставке антиквариата в Эдинбурге, я смею предполагать, что она сделана в Англии.

Мара погладила пальцем дубовый листик.

– Почему? Потому, что дуб символизирует Англию?

И это она знала. Потому что увлекалась средневековой историей, а также потому, что проводила много экскурсий по английским поместьям.

Но Дональд Димблеби отрицательно покачал головой.

– Может быть, но я сказал бы, потому, что это слишком искусная работа.– Его голос звучал несколько снисходительно.

– Не хочу умалять достоинств наших северных соседей, но боюсь, в те дни Англия была более продвинута в создании таких предметов. К примеру, эту кровать можно разобрать и собрать снова с поразительной легкостью. В те времена шотландцы не были столь искусны.

– Мои предки родом из Шотландии, – сказала Мара, и порыв арктического воздуха с силой ударил ей в лицо. – Хотя я никогда не была там.

Мистер Димблеби послал ей снисходительную улыбку.

– По такому имени, как Макдугалл, и волосам такого великолепного медного оттенка, я уже догадался, что у Вас шотландские корни. Я… – он замолчал, услышав пронзительную трель телефона.

– Если Вы извините меня, – сказал он, уже направляясь к открытой в дальней стене комнаты двери и плотно закрывая ее за собой.

Оставшись одна, Мара снова повернулась к кровати.

Ложе зачаровывало ее. Схватившись обеими руками за один из столбиков, она прижалась к нему щекой и закрыла глаза, пытаясь представить, как оно выглядело много веков назад.

Наделенная ярким воображением, вскоре она представила рыцаря, одетого в кольчугу, который стремительно поднимался по спиральной лестнице башни, неся на руках светловолосую деву, а потом мягко опустил ее на роскошно убранную постель.

Озноб снова пронесся по ее рукам, но на сей раз дрожь не имела никакого отношения к холоду.

Это была дрожь удовольствия, сопровождаемая ее учащенным дыханием и легким приливом тепла от полнейшего восторга. У такого, как она, любителя старых вещей это почти вызвало оргазм.

Если бы только она жила в век романтизма и рыцарства.

Вместо этого она была Мара Невезучая-в-любви Макдугалл, обреченная заниматься бизнесом, который порой натягивал ее нервы так, что время от времени она уносилась в мир далекого прошлого, который столь очаровывал ее.