Город Цветов - страница 15

Вдруг Скай понял, что делал Сандро для своего малопривлекательного хозяина: он был шпионом!

Потом герцог посмотрел на Ская, и тот почувствовал себя совершенно беззащитным: ему стало жаль, что он не умеет прятаться так же хорошо, как его новый друг, и обрадовался, что стоял в тени. Энрико жестом подозвал его. Подул ветер, и солнце закрылось маленьким облачком.

— Это брат Тино, милорд, — сказал Энрико, представляя Ская герцогу. Он напоминал собаку, которая хочет поделиться с хозяином особенно вкусной косточкой. — Как я уже сказал, он подвизается в старой фамильной церкви вашей светлости среди виноградников.

Герцог протянул руку с длинными пальцами, унизанными серебряными кольцами с рубинами, и Скай приготовился пожать ее, как минуту назад пожал руку Энрико, но предводитель шпионов еле заметным жестом дал понять Скаю, что тот должен не пожать руку герцога, а поцеловать ее.

— Я уже давно там не был, — проговорил герцог. — Не могли бы вы, Тино... ваше полное имя, наверное, Челестино? Не могли бы вы засвидетельствовать мое почтение вашему старшему монаху? Кто сейчас на этом посту?

Скай еще больше ощутил свою неосведомленность. Он по-думал, что герцог хорошо знал, кто и каким учреждением руководил в этом городе. Ему было известно о монастыре гораздо больше, чем Скаю.

— Я р-работаю с братом Сульеном, в... в Фармации, — запинаясь, промямлил он, радуясь тому, что не может покраснеть.

Герцог Никколо тяжелым взглядом посмотрел Скаю в лицо.

— М-м-м, я слышал об этом монахе. Может быть, скоро я сам нанесу ему визит. С Фармацией я, конечно, знаком. Она поставляет мне духи и помады для волос... а также другие вещи,— герцог слегка улыбнулся, будто вспомнив о былых победах. Затем сказал: — Мне бы очень хотелось, чтобы вы осмотрели мой дворец. В капелле есть довольно красивые фрески. Тому, кто решил посвятить себя Богу, будет интересно взглянуть на них. А теперь, с вашего позволения, мне нужно поговорить с Погги.

Он помахал ухоженной рукой. Этот жест, которым герцог ясно выразил свое нежелание разговаривать с Энрико при по-сторонних, был обращен также и к Сандро — и Скай понял, что герцог заметил мальчика. Энрико и герцог удалились.

— Какая удача! — тихо воскликнул Сандро, когда герцог и глава шпионов ушли, занятые разговором. Скай не мог не заметить, что дворянин держался на расстоянии от человека в синем бархатном костюме, в то время как тот старался украдкой подобраться поближе к нему.

— Удача?

— Да. Мы, можно сказать, получили от его светлости разрешение сунуть нос в его дворец! Он бы мне этого не разрешил, если б я пришел сюда один, — Сандро задумался о том, насколько полезно иметь такого внушающего уважение спутника, как послушник. — Он просто чудо, не правда ли? — добавил он.

— Кто, герцог?

— Нет, Угорь, — раздраженно ответил Сандро. Герцог, слишком далекий от людей его круга, был для мальчика не более чем красивой архитектурной деталью. Воспитание, которое получил Сандро, научило его гораздо выше ценить человека, подобного Энрико. Он надеялся, что его отец был таким, как Угорь.

— Пойдем, — сказал Сандро, которому не терпелось воспользоваться неожиданной счастливой возможностью.

Мальчики пошли через внутренний двор, и Скай заметил, что на всех камнях, которые огораживали клумбы, вырезана лилия в утонченной геральдической форме, как на пробке флакончика. Он спросил об этом Сандро.

— Это символ города, — ответил тот. — Джилия означает Город Лилии. На фамильном гербе ди Кимичи также есть лилия. А еще на их гербе есть очертания флакона для духов.

У palazzo было нечто похожее на собственное маленькое кладбище, где возвышалось мраморное надгробие, самое новое из всех. На его вершине стояла статуя мальчика с собакой. Скай остановился, чтобы посмотреть на памятник; ему показалось, что он знает этого мальчика,

— Это князь Фалко, — заметил Сандро. — Самый младший сын герцога.

— Что с ним случилось? — спросил Скай.

— Отравился, — ответил Сандро с притворной грустью.— Не смог вынести боли. Он просто разбился вдребезги, когда упал с лошади.

Оба замолчали на минуту. Скай думал о том, какой сильной должна быть боль, от которой хочется покончить жизнь самоубийством, а Сандро — о том, какую выгоду можно извлечь из разрешения побродить по palazzo.