Город Детства - страница 3

Он махнул рукой.

— С детства не люблю острых ощущений.

Я хмыкнул. Мы бросили в урну опустошенные коробки и бутылки и с велосипедами пошли по полю, на ходу принявшись поедать горох.

— Пора и честь знать, — сказал он.

— Думаешь?

Он кивнул.

Несмотря на вновь выпитое пиво, хмель куда-то улетучился. Я чувствовал себя почти трезвым. И вместе с тем испытывал особый душевный подъем, этакую внутреннюю невесомость. Над нами пролетела чайка, я остановился и положил велосипед. Обмякнув, я лег прямо на горох, раскинул руки и уставился на небо. Ни единого облачка. Бездонная синь кружила голову. Небо здесь было другое — оно то высасывало меня, то падало на меня, то зеленело, то белело. Я тихонько засмеялся.

— Ты чего ржешь? — удивился Аркадий, стоя надо мной.

— Мне кажется, я схожу с ума, — отметил я.

Одной рукой он придерживал велосипед, а другой расколупывал стручок гороха.

— А вот и первый человек, — он всегда был чертовски наблюдательным, этот Аркашка.

Сторож горохового поля в черном плаще несся прямо на нас, с двустволкой на перевес.

— Эй, засранцы! Горох не трогай, солью стреляю! — и он пальнул один раз в воздух.

Я вскочил. Мы забрались на велики и помчались обратно к двери. Еле успели. Как только Аркан взялся за ручку, просвистел выстрел. У меня внутри все сжалось. В следующий миг я понял, что цел и что Аркан тоже цел. Мы проскользнули в приоткрытую дверь.

В понедельник, встретив Аркашку в офисе, я первым делом спросил:

— Ты ходил туда?

— Куда?

— Не придуривайся. Второй раз ходил?

— Не, — он принял серьезный вид, — мне было боязно. А ты что, ходил? Когда мы выбрались оттуда, ты даже не решился снова открыть дверь.

— Ну так я хотел вернуться на трезвую голову. И вчера днем я это сделал.

— И как? — он приподнял густые брови, лицо его превратилось в знак вопроса.

— На этот раз там был самолет.

Мимо прошел шеф, с подозрением поглядел на нас, но промолчал, и мы инстинктивно перешли на полушепот.

— Какой самолет?

— Ну этот, Ил-2, что ли. В моем детстве такой стоял в парке, и мне все хотелось залезть в кабину и включить его, но она была наглухо запаяна. Вчера же я не только забрался туда, мне удалось его завести и проехать полкилометра. Слава богу, взлетать я не умею.

Аркан присвистнул.

— Я не решился, — сказал он. — Мне до сих пор кажется, что все было сном… У тебя есть какие мысли, откуда оно взялось?

— Я думал всю субботу и не мог найти никаких логических объяснений. Это не галлюцинация, не машина времени. По-моему, это какая-то параллельная реальность, возвращающая нас в детство. То есть некий пустынный город с атрибутами нашего детства. И вот что еще мне пришло в голову. Город Детства исполняет те заветные желания, которые горячо зудили нас в детские годы.

— А как же велосипеды?

— У меня не было “Салюта”. А я мечтал. У тебя разве был?

— Нет, только подержанный “Уралец”.

— Вот, видишь… Я надеюсь, ты никому не расскажешь про эту дверь?

— А кто поверит?

Но Аркашка разболтал. Правда, только своим. Он сообщил Глебу и Жорику, что приключилось с нами после того, как они ушли из бара. Впрочем, и этого хватило.

В тот же вечер (был вторник) Глеб с Жориком, посмеиваясь над нами, поплелись в заброшенный дом. Уж не знаю, что там с ними происходило, но утром они пришли на подъеме. Собственно, в то утро я и узнал, что они уже в курсе. Делать нечего, в пятницу, вместо традиционного пивбара, пошли все, вчетвером. Потом каждый стал ходить, когда ему вздумается.

В один замечательный вечер я повел в Город Детства свою жену.

— Владик, ну хватит разыгрывать, — Надя все еще не верила, оно и понятно.

— Я не разыгрываю, — серьезно сказал я. — Сейчас сама все увидишь.

— Ты просто какой-то сюрприз придумал, да? — ее наивные оливковые глаза по-детски смотрели на меня.

— Ладно, можно и так сказать — это сюрприз.

Мы забрались в дом (я помог Наде). Солнце еще не зашло, в исписанной комнате не было темно. У заветной двери, подбрасывая камешки, сидел какой-то хмырь, парень-акселерат, с короткой стрижкой и тупым взглядом. Я почувствовал неладное — в груди затеребило. Когда мы приблизились, он поднялся и преградил нам дорогу. Роста у него оказалось метра два. На лице красовались прыщи.