Город энтузиастов (сборник) - страница 12

– Ну, что ж, начнем, – сказал Сибиряков и, обращаясь к Локшину, добавил:

– Выкладывайте ваши идеи…

Но прежде чем Локшин попробовал раскрыть рот, Константин Степанович начал рассказывать за него.

– Я думаю, – сказал он, – что проект товарища Локшина не так уж невыполним, как могло показаться. В сущности говоря, идея эта, – тут Сибиряков дружески, как бы извиняясь, кивнул Локшину, – не так уж нова. Вопрос о повышении сменности у нас, можно сказать, не сходит с порядка дня. Новое в этой идее разве то, – тут он во второй раз кивнул Локшину, – что товарищ подходит по-новому. Дело не в том, чтобы увеличить сменность – дело в том, чтобы создать для этого увеличения соответствующие предпосылки…

Локшин насторожился. В тоне Сибирякова, в его спокойных и несколько вялых фразах он почувствовал совершенно новый подход к идее диефикации. Идея эта как бы спустилась на землю, в то же время не потеряв своей увлекательности. Широкая пропаганда, создание специального общества, которое, развертывая работу на заводах и фабриках, охватит Союз мощной сетью низовых ячеек. Рабочие массы – на это особенно напирал Сибиряков – сами потребуют осуществления диефикации. А в то же время общество организует комиссии с участием крупнейших научных сил для разработки практического проведения реформы, для разрешения, наконец, вопросов обезвреживания ночного труда…

Академик Загородный с напряженным вниманием слушал короткую деловую речь Сибирякова и изредка в знак согласия кивал головой.

– А что скажет нам сам изобретатель? – нетерпеливо спросил Иван Николаевич. Локшин благодарно взглянул на него.

– Мне бы хотелось привести некоторые цифры, – начал он и сам удивился тому, что в присутствии академика Загородного, в присутствий ряда крупных работников, в присутствии, наконец, начальника Оргаметалла Лопухина он чувствовал себя спокойнее и увереннее, чем на диспуте. – Мы напрягаем последние силы, – говорил он, – чтобы вложить новый миллион в наше капитальное строительство, а между тем миллиарды, уже вложенные в него, используются меньше чем наполовину. Средний коэффициент сменности в промышленности едва достигает одного и восьми десятых, поднявшись за последние два года всего на две десятых…

Локшин с удовольствием прислушался к собственному голосу и чувствовал, что он не зря в продолжение нескольких лет занимался когда-то чуждыми ему экономическими вопросами. Не получивший сколько-нибудь систематического образования, Локшин наверстывал потерянное урывками после томительных сверхурочных, в праздники, в редкие свободные от службы и домашних забот часы.

Он читал вразброс, беспорядочно, многое не усваивая, многое путая, многое принимая на веру. Он начал с Маркса но Маркс показался труден своими утомительными периодами, формулами, скрывающими смысл и без того запутанных фраз. Тщетно пытаясь одолеть второй том «Капитала», он занялся чтением популярных брошюр, случайно наткнулся на рынке на растрепанный томик лекций по истории экономических учений, взялся за Смита, Рикардо, Родбертуса – и только тогда окончательно одолел Маркса. Потом вдруг перескочил на Тейлора, увлекался научной организацией труда и, бросившись вдруг на философию и усвоив десятка два страниц «Критики чистого разума» и «Этику» Спинозы, увлекшую его математической стройностью изложения, снова вернулся к вопросам труда и начал рыться в сводках ЦСУ и Госплана.

Рабочий день, его продолжительность, коэффициенты сменности, динамика сокращения рабочего дня, использование фабрично-заводского оборудования, колебания производительности труда, – все таблицы и сводки прекрасно укладывались в его исключительной памяти.

И сейчас, опрокидывая на слушателей поток многозначных цифр, с ловкостью фокусника производя над ними всевозможные операции, умножая, деля, возвышая в степень, извлекая корни, он переводил эти цифры в тяжелые обороты маховиков, в шум трансмиссий, в цокот станков, не останавливающихся ни на минуту.

– Это же не человек, а арифмометр! – ехидно сказал Миловидов, которого, как и всех слушателей, исключительные счетные способности Локшина занимали ничуть не меньше, нежели идея диефикации. – Но ведь цифры – что? Недаром говорят: статистика – проститутка. А вот расхищение здоровья трудящихся…