Город туманов - страница 51

Календула принадлежала к числу тех женщин, которые могут бродить по полям и лесам, не замечая вокруг буквально ничего, однако, оказавшись между четырех стен обретают зрение, столь же острое, как у натуралиста, не пропускающего ни одной букашки. Поэтому, несмотря на уныние, глаза ее деловито сновали по сторонам, пока она поднималась следом за часовым по великолепной спиральной лестнице, по коридорам, обшитым деревянными панелями, увешанным великолепными гобеленами. Она подумала, что надо сказать Натаниэлю, что уборщик не подмел лестницу, что некоторые из панелей подточил червь и ими следует заняться. Кое-где она останавливалась, трогала пальцем уголок гобелена, размышляя о том, можно ли теперь отыскать шелк именно такого, небесно-голубого или розового, оттенка для своей вышивки.

— Вот и эту панель уже подточил червь, — пробормотала она, задержавшись, чтобы постучать по стене. — И тут же воскликнула с удивлением: — По-моему, за ней пустота!

Страж снисходительно улыбнулся:

— Вы прямо как доктор, мэм, доктор Лер. Мы зовем его Дятлом, потому что когда доктор обследовал Ратушу, чтобы написать свою книгу, он здесь ходил и выстукивал стены. Словно что-то искал. Не удивлюсь, если обнаружатся сдвижные панели. Говорят, эти старые герцоги были предусмотрительны, наверняка из дворца есть тайный выход!

Он многозначительно подмигнул.

— Да-да, конечно, — задумчиво произнесла дама Календула.

Наконец они приблизились к двери, запертой на висячий замок и засов.

— Узница здесь, мэм, — проговорил страж, отпирая замок и пропуская Календулу к ее старой наставнице.

Мисс Примула сидела, безукоризненно выпрямив спину, в старомодном кресле с прямой спинкой на фоне превосходных старинных гобеленов, выцветших до самых очаровательных пастельных тонов, столь же несовместимых с ее старческим уродством, как с юной миловидностью Цветочков Кисл.

Дама Календула несколько мгновений смотрела на нее с молчаливым негодованием. Наконец, опустилась в кресло и суровым тоном проговорила:

— Ну, мисс Примула? Хотелось бы знать, как можете вы здесь спокойно сидеть после той отвратительной выходки, которую учинили?

Однако мисс Примула пребывала в самом возвышенном состоянии духа — на собственном коньке, как говаривали в подобных случаях Цветочки Кисл. Посему она только блеснула на даму Календулу полными презрения крохотными глазенками и, отстранив царственным движением руки все эти мирские пустяки, воскликнула:

— Моя бедная слепая Календула! Быть может, из всех учениц, которые прошли через мои руки, ты меньше остальных достойна своего благородного наследия.

Календула прикусила губу, подняла брови и проговорила с крайним раздражением:

— Что вы хотите этим сказать, мисс Примула?

Та возвела очи к потолку и сочащимся патокой голосом произнесла:

— Я говорю об этой великой привилегии — быть рожденной женщиной!

Ее ученицы всегда считали, что слово «же-енщина», как произносила его мисс Примула, является самым непристойным из всех.

Календула полыхнула глазами:

— Возможно, я и не женщина, но тем не менее я мать, в отличие от вас! — возразила она.

А потом добавила со все возрастающим негодованием:

— Ну, а вы, мисс Примула, вы считаете себя «достойной своего великого наследия», обманув оказанное вам доверие? Хотелось бы мне знать, какое отношение имеют порок, ужас, позор, разбитые сердца родителей к «истинной женственности»? Да вы хуже убийцы… в десять раз хуже. И вот вы сидите, радуетесь содеянному, словно мученица и благодетельница общества, самодовольная и непонятая, как принцесса с луны, которую заставили пасти коз! И я искренне считаю…

Календула не договорила, потому что мисс Примула пронзительно заверещала:

— Бей меня! Втыкай в меня булавки! Бросай в Пестрянку! Я претерплю все мучения с улыбкой, и позор мой станет цветком, подаренным им!

Дама Календула с раздражением простонала:

— Скажите на милость, мисс Примула, кому именно вы собираетесь подарить цветок? — Тут ее непобедимое чувство юмора вырвалось на свободу, и она добавила: — Герцогу Обри или Эндимиону Леру?

Конечно же, Прунелла пересказала ей все шутки о гусыне и мудреце.