Города Северо-восточной Руси XIV-XV веков - страница 2

Иначе подошел к оценке городов автор специального исследования о Северо-Восточной Руси Д. Корсаков. Он отметил, что в XIII–XV вв. в Северо-Восточной Руси город и деревня представляли собой различные явления. «Город в XIII–XV веках является уже не в первоначальном своем значении огороженного места, а в значении земского, княжеского, административного и военного центра». Д. Корсаков собрал и уточнил большой фактический материал относительно городов Ростово-Суздальской земли, но не учитывал значения городов в экономическом развитии Северо-Восточной Руси.

Различные типы русских городов пытался определить A. П. Щапов. Высказав интересную мысль о том, что наиболее естественным процессом возникновения городов было их «саморазвитие… из сел, из слобод, вследствие свободного торга и промысла», А. П. Щапов, однако, относил эту закономерность лишь к «вольно-народным», «земско-вечевым» городам, типичным представителем которых он считал Новгород. Северо-восточные русские города А. П. Щапов рассматривал как «льготно-вотчинные», выросшие из княжеских вотчин при помощи льгот, предоставлявшихся населению княжеской властью.

Таким образом, схема А. П. Щапова вела к представлению о некоторой искусственности возникновения северовосточных городов, об отсутствии внутренней экономической основы городского развития Северо-Восточной Руси.

В. О. Ключевский считал, что «в Суздальской Руси XIII и XIV вв. иссякли источники, из которых прежде старший волостной город почерпал свою экономическую и политическую силу», и что города в Северо-Восточной Руси вышли «из строя активных сил общества». Тем самым B. О. Ключевский отрицал сколько-нибудь значительную роль северо-восточных городов в историческом процессе.

Тезис об искусственности русских городов настойчиво доказывал П. Н. Милюков. Он писал: «Русский город, как мы могли уже заметить по медленному развитию русской торгово-промышленной жизни, не был естественным продуктом внутреннего экономического развития страны. За единичными исключениями, русский город возникал не из скопления в одном месте населения, занятого промыслами и торговлею… Раньше, чем город стал нужен населению, он понадобился правительству… Русский город был, прежде всего, правительственным и военным центром… Итак, государственная потребность в городах как средоточиях управления и военной обороны с древности и до нашего времени опережала естественное развитие городской жизни. Городское население приходилось создавать насильно».

Мало чем отличалась позиция Н. А. Рожкова в этом вопросе: «При полном почти отсутствии торговли и городской промышленности население городов по существу не отличалось от сельского, занималось в главной массе своей также земледелием, и было вообще малочисленным». Объясняя неразвитость городского веча в Северо-Восточной Руси, Н. А. Рожков пришел к крайней точке зрения о «ничтожном значении городских промыслов и торговли» и о том, что «города в области Волги и Оки были не торговыми и промышленными центрами, а временными убежищами на случай военных нападений». Н. А. Рожков считал Московскую Русь «деревенской» и отрицал возможность существования там развитых городов.

В конце XIX и начале XX в. появилось немало работ, посвященных истории отдельных городов и княжеств, в которых содержались иногда отдельные наблюдения над экономическим развитием городов (например, работа В. С. Борзаковского об истории Тверского княжества, работы краеведов А. С. Гациского о Нижнем Новгороде, А. А. Титова о городах Поволжья и другие). Но в этих работах основное внимание направлялось на выяснение фактов политической истории, а общая схема построений обычно вытекала из установок «государственной» школы. Не случайно поэтому значение определяющего фактора в развитии городов придавалось политике княжеской власти.

Мнения о незначительной исторической роли северо-восточных русских городов, об искусственном характере их развития упорно держались среди большинства буржуазных ученых во второй половине XIX и начале XX в. Эти мнения вытекали, с одной стороны, из распространенного в буржуазной историографии тезиса о коренных отличиях исторического развития России и Западной Европы.