Городим огород в ладу с природой - страница 26

Важнейший шаг на пути к природосообразному огороду — отказ от «химии». О каких «джунглях» в огороде можно говорить, если убить — для почина — растворами минеральных удобрений почвенные бактерии, гербицидами — растительность, а пестицидами — добить всю чудом уцелевшую живность!

Я уже упоминал о том, что мои слушатели часто задают мне вопросы типа: «Как вы боретесь с проволочником (варианты — с медведкой, со слизнями и т. д.)?». И я отвечаю: «Спросите, есть ли у меня в огороде эти существа, у моих жужелиц (варианты — у ящериц, у жаб и ужей и т. д.)». Вроде бы хизуюся (рисуюсь), но ответ точен до копейки. И по существу. Водятся же у меня эти хищники в изобилии, главным образом, потому, что не знаются с «химией».

А я, в свою очередь, не знаюсь с «подопечными» этих хищников.

Усердная и «размашистая» травля вредителей заодно уничтожает и их врагов (т. е. наших друзей и помощников). Естественное равновесие нарушается, и тогда вредителям остаётся лишь сказать: «Размахнись, рука, да раззудись, плечо…» и — ринуться в атаку.

Важным средством контроля над вредителями, наряду с поддержанием естественного равновесия, является исключение монокультуры, создание «меланжевого» огорода. В таком огороде все растения (и культурные, и сорняки) образуют подобие зонта, который лишает вредителей возможности найти свой корм. Не буду перечислять хрестоматийные образцы защиты одного растения другим. Приведу лишь совсем свежий (и неожиданный!) пример.

Была у нас грядка баклажанов. Случайно вышло так, что на ней было несколько кустов вьющейся фасоли. Росли вблизи этой грядки укроп, физалис, кукуруза, обвитая фасолью, космос — словом, было обычное для меланжевого огорода разнотравье. И за всё лето не сел на баклажаны ни один(!) колорадский жук. Когда гости удивлялись тому, что на баклажанах (!) нет даже следов жука, я бодро ссылался на разнотравье, хотя (в душе) тоже недоумевал. Уж очень «блистательным» было отсутствие жуков.

И вот однажды после «набега татарской орды» на яму с червями «старателями» (в тот день было три больших автобуса с гостями) понадобилось срочно пополнить обмелевшую яму органикой. Не нашёл я ничего подходящего, кроме кукурузы с фасолью (дело было в сентябре, початки уже были сняты). Собрал кукурузные стебли, порубил их в яму с теми «старателями», что уцелели при набеге «орды», полил, как обычно, ЭМ-настоем и уехал на неделю. А когда вернулся — стебли баклажанов были белыми (на них была обглодана даже кожура), а на них висело по десятку–другому голодных жуков! Не было у жуков ни силы воли покинуть место, где пахнет баклажанами, ни возможности грызнуть обглоданные до тресты стебли. Выходит, кукуруза с фасолью или напрямую конфузили жука, или владели «золотой акцией» в разнотравье!

«Ласковые» слова о гербицидах, в частности, о раундапе, я уже говорил ранее. Доводилось наблюдать совсем смешные вещи. Осваивает хозяин, к примеру, запущенный участок. И поливает его перед пахотой раундапом. Подавляет живые сорняки, а следом фарширует почву таким количеством их семян, что достанет прополки и прапраправнукам! И смех, и грех! И взрыв сорняков провоцируется, и участок обильно поливается сильнейшим ядом, который когда–то разложится, но — на токсичные и канцерогенные продукты.

А вот ещё сценка. Перед домом — бархатная, заросшая спорышом лужайка. Хозяйка поливает её раундапом. Спрашиваю (а глаза у меня в это время размером с блюдце): «Зачем?». Отвечает (держитесь за стулья, слабонервные читатели!): «А мне даром принесли канистру. Не пропадать же добру!». И ходит «рачительная мелиораторша» всё лето не по зелёной лужайке, а по рыжей и безнадежно отравленной траве. Сорняки потом всё равно отрастают, но канистра–то — ёмкая. И на их долю хватит.

Интересный опыт поставил Зепп Хольцер. Высоко в горах, в самых неблагоприятных почвенно–климатических условиях, он засеял делянки разными пшеницами. Отобрал десяток старых сортов, идущих ещё из тех времен, когда даже слов гербициды и пестициды не знали (в их числе — дикая сибирская и старинная австрийская пшеницы). А одну делянку засеял элитными семенами современной пшеницы.