Городские сказки - страница 7

— Подарка я не приму. Мне от тебя нужна правда о тебе. Если ты ее помнишь.

— Я помню все.

Рыцарь поднял ладонь, пресекая попытки вернуть локон.

— Ты блуждаешь из-за женщины? Ищешь ее?

— Я не блуждаю, я мчусь. Я мчусь, чтобы чувствовать свободу.

— Вечно?

— Свобода на то и свобода, что она вечная. Тебе нужна история? Я расскажу. Я был рыцарем одного короля. По его приказу собрал войско и отправился на войну. Но в пути мне было слишком хорошо. Я увлекся дорогой и делал слишком много крюков под разными предлогами. Когда я прибыл на место битвы, она уже закончилась.

— Вы проиграли?

— Нет, выиграли. Но мне было стыдно показаться на глаза моему королю, моему другу. Я развернул коня и, не дожидаясь войска, поехал обратно. И мне было хорошо! Одному — было хорошо! Я не останавливал коня ни на минуту и даже ночью продолжал путь… а утро не настало. Когда я заметил, что рассвета долго нет, конь подо мной был холодным как лед. И дыхание мое было ледяным. Я понял, что в ту ночь умер от усталости. Я хотел вернуться, но позади меня была тьма. Поглощающая тьма. Я исчезну в ней, когда остановлюсь. Я исчезну в ней, если замешкаюсь. Я застрял между восторгом от свободы и страхом тьмы. Но мне нравилось это.

— Что-то случилось.

— Ты.

— Я?

— Мне встретилась ты. Я бы раздавил тебя копытами коня, но твои волосы — как у него. Как у моего короля. В знак уважения к нему я остановился. И пропал.

— Пропал?

— Тьма стала нагонять меня. За все время моих странствий я выиграл у нее не так уж и много времени. Из-за остановки я потерял его.

— Ты… после нашего разговора ты…

— Да, — рыцарь развернул коня, глядя на восток, где начинал брезжить рассвет. Раньше он всегда ехал на запад.

— Ты поедешь навстречу тьме?

— Сейчас, когда я наконец остановился, я увидел, что тьма — это солнечные лучи. Солнце — символ короля, а ты, человек, пришедший с востока, носишь волосы, похожие на волосы моего короля. Я бежал не от тьмы, а от страха явиться к сюзерену с повинной. Теперь я готов. Ведь я люблю моего короля, единственного, достойного править. Там, во тьме, он ждет меня. Спасибо, что остановила. Прощай.

Его конь сделал всего шаг вперед, и темный силуэт всадника был разбит тонкими иглистыми лучами зари. Никогда еще солнце не казалось мне таким мрачным. Наверное, король сурово наказал своего рыцаря.

Карл повеселел, когда я вернулась.

— Наконец-то ты прекратишь бегать на эти свидания.

— Я не влюбилась!

— Своему отражению это скажи.

— Как бы тебе объяснить… Можно влюбиться, а можно быть восхищенным картиной. Этот рыцарь — как картина.

— Красивый?

— Преувеличенный. Окутывавшие его печаль и свобода слишком велики. Ты заражаешься ими, ты видишь в нем идеал таких чувств. Как с картинами или музыкой. Меня зацепили его чувства. Наверное, мое отражение какое-то время будет казаться влюбленным.

— Тогда я прощаю его. А ты возвращайся поскорее из грез по идеалу. И расскажи мне про байкеров. Почему он появился рядом с ними?

— Наверное, напомнили рыцарю о его брошенном войске. Призраков привлекает то, что они знали при жизни.

— Байкеры-рыцари?

— А что? «Кони» и смелость-то при них.

Ветер нарушил тишину, всколыхнув ветви деревьев на ее вечернем платье. Одетый во фрак ночного неба, он спорхнул вниз и замер у земли, чуть слышно перебирая травинки и шепча приветствие.

— Здравствуй, Ветер, — промолчала Тишина, — ты пришел поиграть?

Легкий порыв, освежая опушку, утвердительно кивнул кронами молодых отпрысков леса, не вторгаясь в ночные владения подруги.

Тишина не возражала, и Ветер, разгулявшись, поднял и закружил ворох палой листвы, постепенно придавая ему форму.

— А у меня будет форма? — спросила Тишина, шурша подолом.

В ответ взметнулся второй поток, поднимая листья уже на ее территории. Спустя мгновение они вновь пали на землю, оставляя после себя постепенно проявляющийся человеческий силуэт. Проступало обрамленное светло-русыми волосами девичье лицо, венчающее тонкую фигуру в мерцающем длинном платье. Босые ноги чуть проглядывали из-под его подола, чувствуя под собой влажную землю.

— Я тоже хочу проявиться, — встрепенулся Ветер и осел, позволяя Тишине сплести из безмолвного воздуха силуэт, ранее очерченный взметнувшимся потоком листьев.