Горсть патронов и немного везения - страница 4

Вспоминая короткую, как радиоволна, совместную жизнь, я домчался до улицы Ополчившегося Народа и, купив в киоске блок сигарет «Давидофф», вошел в библиотеку.

— Извините, у вас бутылки принимают? — спросил у Наташи, перешагнув через порог читального зала.

Из книгохранилища тянуло Петербургом Достоевского: за столами с настольными лампами сидели старые, как Лев Толстой, старички, и такие же, как Софья Андреевна, старушки.

— У вас с юмором плохо, молодой человек, — приложила к губам палец экс-жена.

— С юмором у нас хорошо, — ответил я, предъявив в качестве читательского билета блок ее любимых сигарет. — У нас без юмора плохо.

— Спасибо. Пойдем покурим? — Она знала, что я курю редко и мало, а если и курю, то только «Кэмел» — исключительно из любви к верблюдам. В данном случае «пойдем покурим» означало «поболтаем». Того, что я могу прийти в читалку по делу, она не представляла.

— У меня тренировка через полчаса, — отказался я, — мне нужна твоя профессиональная помощь.

Удивиться она не успела: в читальный зал, постукивая клюкой, вошла старая, как две Софьи Андреевны, какими бы они были, если бы жили до сих пор, женщина и, бесцеремонно оттеснив меня от стола библиотекарши, шамкая, спросила:

— Милая, ето, как ее… запамятовала… у меня туточки записано… вот, погляди, — и протянула бумажку.

Наташа развернула бумажку из тетрадки в клеточку, пробежала глазами по фиолетовочернильному тексту:

— Александра Маринина?.. Есть… где у меня Маринина? — оглядела разгруженный стеллаж. — Ага, между Агатой Кристи и Жорж Санд! Сейчас я принесу, бабушка, посидите пока.

Она исчезла где-то в анналах литературы, за дверью с красочным плакатом «Скоро в продаже русский Томас Кленси — Данил Корецкий!»; я услышал оттуда ее звонкую команду: «Брысь отсюда!» — и из-за шкафа в подсобку метнулась черная, как обкомовская «Волга», кошка.

— Вот, бабушка: «За все надо платить», — вернулась наконец Наташа с зачитанной до одной сплошной дыры книгой. — На кого записывать?

Бабушка воровато оглянулась и, пожевав губами, заговорщицким шепотом поинтересовалась:

— Милая, а у тебя нет такой, за которую платить не надо?

— Да нет, платить не надо и за эту, но я должна оформить формуляр. Как ваша фамилия?

— А-а. Так это не мне. Запиши на суседа моего, Ворошилова…

— Владимира Яковлевича? Так бы и сказали. Он что, прихворнул?..

Я незаметно пощелкал ногтем по циферблату, Наташа отдала книгу и склонилась над ящичком с формулярами. Стук клюки отнял еще несколько «зеленых» из отпущенного мне клиенткой времени.

— У тебя есть книга о собаках? — спросил я.

— О собаках? И не одна.

— Мне большую, с картинками. Справочник. Только быстро, если можно!

— Собираешься купить собаку?

— Нет, просто я недавно узнал, что, кроме кавказских овчарок, существуют и другие породы, и решил расширить свой кругозор.

Она довольно быстро нашла книгу Джоан Палмер, я с нетерпением провел пальцем по указателю пород и на двадцать девятой странице обнаружил то, что мне было нужно.

— Ксерокс есть? — выпалил я.

— Есть.

— Сделай десять… нет, пятнадцать копий, умоляю! В фас и в… нет, в профиль не получится, ну, давай так, как есть — весь разворот с текстом, цветной!

Она хмыкнула и удалилась, на ходу разглядывая кавалер-кинг-чарлз-бленхейма, насколько я запомнил фото из Магдебурга — копию любимого отца и дочери Ямковецких.

Институт, в котором Наташа же и нашла для меня спортзал, находился в пяти минутах. Пока я организовывал свое дело, тренерская работа давала мне возможность прокормить себя и Шерифа. В сущности, тренировки проводили мои воспитанники, а я приходил не часто, где рукой, а где ногой подправлял технику, показывал новые комплексы и приемы, организовывал спарринги и соревнования. Пятнадцать лет назад я учился таэквондо всерьез, у старого корейского мастера, не зря: в пиковые периоды моей неровной, как кардиограмма, биографии навыки эти давали мне верный кусок хлеба и откладывали свидание со Всевышним. Старушку в белой накидке с косой на плече я видел трижды, в последний раз — в горах неподалеку от Приморска, когда висел над пропастью со вспоротым ножом профессионального убийцы Евдокимова пузом.