Горячая Распродажа - страница 81
Когда я сел на скамейку с правой стороны, аккуратная женщина в черном костюме повернулась, чтобы пожать мне руку и поприветствовать меня. Другая женщина поспешно поднялась из-за спины, чтобы передать мне программу и конверт для пожертвований, а также сказать, как я был рад.
«Ты впервые здесь, сестра?» - спросила она с сильным испанским акцентом.
Я кивнул и добавил свое имя. «Я тренирую баскетбол у Берты Палмер. Некоторые девушки из команды приходят сюда ».
«О, замечательно, прекрасно, сестра Варшавски, вы действительно помогаете этим девочкам. Мы благодарны ».
Через несколько минут по прихожанам прокатилась волна. Невозможно было услышать ропот над музыкой, но люди тыкали друг друга, повернув головы: «эль коче» достаточно заботился о детях, чтобы посещать их церковь. Сансия и ее семья уловили шепот и повернулись, ошеломленные, увидев меня здесь, вне контекста. Сансии удалось слабо улыбнуться, когда она увидела, что я смотрю на нее.
Я также заметил Роуз Доррадо, которая крутилась на скамейке по другую сторону прохода, чтобы посмотреть на меня. Я улыбнулся и помахал рукой; она сжала губы и снова повернулась лицом к лицу, прижимая к себе двух маленьких мальчиков.
Я был шокирован изменением внешности Роуз. Она всегда была опрятно ухоженной, хорошо держалась, и даже когда она злилась на меня, ее лицо оставалось живым. Сегодня она едва ли удосужилась причесаться, и ее голова склонилась к плечам, как черепаха. Потеря Fly the Flag опустошила ее.
Дети, марширующие или топающие, для Иисуса закончили свое выступление и сели в ряд складных стульев перед хором. Рядом стоял мужчина с лысой и покачивающейся головой, произнося длинную дрожащую молитву на испанском языке, перемежающуюся выразительными аккордами фисгармонии и «аминь» прихожан. Несмотря на то, что он использовал микрофон, его голос был таким дрожащим, что я мог только уловить слово здесь или там.
Когда он наконец сел, у нас был еще один гимн, и две женщины прошли через собрание с корзинами для пожертвований. Я положил двадцать, и женщины в ужасе посмотрели на меня.
«Мы не можем изменить ситуацию прямо сейчас», - обеспокоенно сказал один из них. «Доверишь ли ты нам до конца службы?»
"Изменять?" Я был поражен. «Мне не нужны изменения».
Они благодарили меня снова и снова; женщина передо мной, которая приветствовала меня, повернулась, чтобы посмотреть, и она еще раз прошептала новости обо мне людям вокруг нее. Мои щеки покраснели. Я не хотел выпендриваться; это был один из тех моментов слепого невежества, когда я не осознавал, насколько бедными должны быть все в церкви. Может быть, все, кто сказал, что я больше не понимаю Южную сторону, были правы.
После сбора и еще одного гимна Андрес начал свою проповедь. Он говорил по-испански, но так медленно и так просто, что я мог многое понять. Он прочитал из Библии отрывок о работнике, заслуживающем своей зарплаты - я поймал слова «digno» и «su salario» и предположил, что «obrero» должен быть рабочим; Я не знал этого слова. После этого он начал говорить о преступниках среди нас, преступниках, крадущих у нас рабочие места и разрушающих наши фабрики. Я предположил, что он говорил о пожаре на Fly the Flag. Фисгармония начала настойчиво проигрывать проповеди, из-за чего мне было труднее понять, но я подумал, что Андрес призывает людей, чьи жизни пострадали от преступников en nuestro medio, выражает мужество.
Смелость, да, я полагаю, чтобы не попасть под колеса страданий, пробегавшие по окрестностям, нужно было мужество, но у Роуз Доррадо хватило мужества; ей нужна была работа. Когда я подумал о том, что она несла, обо всех этих детях и о том, что фабрика ушла, мои плечи поникли.
Люди активно участвовали в проповеди, часто выкрикивая «Аминь» или «Sí, señor», что, как я сначала подумал, было согласием Андресу, прежде чем сообразить, что они взывают к Богу. Некоторые стояли на скамьях или прыгали в проходы, указывая рукой в небо; другие выкрикивали стихи из Библии.
После того, как проповедь длилась минут двадцать или около того, мое внимание стало сильно отвлекаться. Деревянная скамья продавливалась через мое пальто и вязаный топ до плеча, и мои тазовые кости начали болеть. Я начал надеяться, что дух заставит меня вскочить на ноги.