Горячий след - страница 52
— Да уж, скучать не приходится… Парочка рабов убежала, большинство позабивались по углам того же помещения, так как свободу себе представляют очень слабо и не знают, что с ней делать… а вот один — мальчишка — буквально вцепился моему парню в ноги и заорал благим матом по-вендски, что его держат там насильно…
— Где он? — Олег встал. — Он у вас?
— Он у нас. И он, в отличие от тебя, был весьма разговорчив… — офицер поморщился. — Я бы даже сказал — болтлив. Если бы не моё увлечение, я бы отправил его в госпиталь. Но я не только офицер, я ещё и писатель. Полтора десятка книг о приключениях и путешествиях, определённая слава… В общем, я начал записывать его бред, а тут подвернулись и вы… — офицер повернул голову и крикнул: — Юти! Кёмит хайда!
— Йо! — отозвались из-за полога, и через какую-то минуту солдат ввёл в палатку мальчишку, одетого в хаттскую форму без знаков различия. Мальчишка был довольно высокий, плечистый, с короткой русой стрижкой и испуганно-готовными серыми глазами. Глядя только на офицера, он с запинкой сказал:
— Йо, хиер херцтан…
— Можешь говорить по-своему, — сказал офицер, и Олег вдруг понял, что происходящее забавляет и удивляет его одновременно. И ещё понял, что всё будет хорошо. — Это за тобой.
— Кто? — тихо спросил мальчишка, не сводя глаз с офицера. И тогда Олег, поднявшись на ноги, спросил:
— Ты Генка Жуков?
Они уехали далеко вперёд — Артур рядом с Сашкой, Оля рядом с Борькой, в хвосте — сгорбившийся в седле Генка, не сказавший ни словечка с момента освобождения. Олег и офицер, чьего имени он так и не узнал, отстали. Олег всё ещё вёл своего коня в поводу.
— Вам влетит, — сказал он.
— Нет, — офицер покачал плюмажем на шлеме. — Моё право на решение. И я что-нибудь придумаю. А мне будет приятно думать, что ты рассказал мне правду. Даже если ты всё-таки соврал. Мы, хатты, прагматики и романтики одновременно. Я бы только хотел… — он не договорил, но Олег понял, что именно не договаривает офицер. И покачал головой:
— Нет. Не получится посмотреть. Я не знаю, как и когда это произойдёт…
Они молча прошли ещё с десяток шагов.
— Я хотел кое-что сказать тебе, мальчик… — офицер помедлил. — Даже две вещи. Первое — будь осторожней с этим парнем, Геной. Он трус. Это хуже, чем негодяй или враг. Не может быть ничего ниже трусости, не может быть ничего непредсказуемей труса, не найдётся ничего хуже труса в дальнем пути.
— Я знаю, что он трус, — буркнул Олег.
— Ну что ж… И второе. Не задерживайся тут. Вообще в нашем мире. Я не знаю, как ты это делаешь… как путешествуешь… или, может быть, ты всё-таки обманул меня… Дело в том, что через несколько месяцев начнётся большая война.
— Из-за нефти? — спросил Олег, чувствуя, как немеют щёки, словно при заморозке. Офицер кивнул. — Между вами и Венейей? — офицер кивнул снова.
— Мы примерно равны силами, — сказал он тихо. — И людей почти поровну. Разве что у нас есть небольшое превосходство в наземной технике, но очень небольшое. Война может затянуться. Очень надолго затянуться.
— Зачем?! — Олег схватил офицера за рукав. — Глупо! Как же это глупо!!! Вы же… вы просто не знаете, вы не знаете, кому это на руку!
— Всем нашим соседям, — ответил офицер. — Кто послабей — в решающий момент пристроятся к победителю. Кто посильней — попробуют потом разорвать побеждённого…
— Я не об этом!!! — крикнул Олег. — Сколько смертей?! Сколько сирот, вдов, калек?!
— Это неизбежно, — ответил офицер. — Нам тесно в одном мире. Такая война уже была и закончилась вничью, но теперь у нас есть более совершенное оружие, так может быть…
— Более совершенное оружие… — с горечью повторил Олег. — Более совершенное орудие самоубийства, да? Помните, вы говорили про сына? Про старшего сына? Представьте себе, что он тоже пойдёт на войну и…
— Конечно пойдёт, — с лёгким удивлением сказал офицер. — Как же иначе?
— Да глупо! — выкрикнул Олег. — Надо…
И вдруг он понял, что не знает — а что «надо»? Как сделать так, чтобы тысячи умных, смелых, честных людей с двух сторон не сцепились в чудовищной мясорубке?! Перед глазами Олега промелькнули кадры хроник… И каждый будет уверен, что защищает «правое дело». И, что самое жуткое, в значительной степени будет прав…