Горячий след - страница 85

Они засмеялись.

Сперва один, потом другой, третий… а скоро хохотал — громко, с подвизгом — весь отряд.

Но Олегу было всё равно. Он смотрел и смотрел на пустую степь, на кусты, всё ещё раскачивающиеся на опушке леса. А потом сказал — с безграничным изумлением, не со злостью даже — в жаркую ковыльную пустоту:

— Сбежал, паскуда.

— Что-то они долго, — Кирилл сплюнул в огонь. Артур молча протянул ему галету с толстым слоем паштета. — Спасибо… А ты правда кадет авиационки?

— Угу, — Артур вгрызся в свою порцию.

— Здорово, — задумчиво сказал Кирилл, не поясняя — что именно. — А я вообще бальными танцами увлекаюсь.

— Чем?! — Артур поперхнулся. Кирилл засмеялся:

— Бальными танцами. Один раз даже мы заняли — в смысле, моя пара заняла — второе место по области…

— Вообще-то нас тоже классические танцы учат танцевать, — вспомнил Артур. — Вальс там… Только мне это не нравилось никогда.

— Ну и зря, — Кирилл увлёчённо наклонился к огню, сцепил перед ним руки. — Здорово. Особенно с девчонками.

— А что, есть варианты? — уточнил Артур.

— Это у вас есть, — заметил Кирилл, — вам же не сразу партнёрш приводят. Сперва со стульями там, друг с другом…

— Кино насмотрелся? — сердито посмотрел Артур. — Не танцуем мы со стульями.

— А друг с другом? — засмеялся Кирилл, подкладывая в огонь ветку.

Артур не успел ответить, хотя явно собирался.

Кусты затрещали так, как будто через них ломился кабан, не меньше. Мальчишки вскочили на ноги, хватаясь за ружья. Но вместо кабана к костру вывалился Генка — растерзанный, как будто вырвался из когтей льва, тяжело дышащий, мокрый от пота, с блуждающими глазами. Лицо — расцарапано тут и там. Ружьё он тащил за стволы. Вид его был настолько ошеломляющ, что Артур невольно заорал:

— Чё случилось?!

Генка замотал головой, забулькал и заикал. Потом согнулся пополам, уперся руками в колени, уронил ружьё и затрясся. Мальчишки смотрели на Жукова в полном обалдении. Кирилл спросил недоумённо:

— А где Олег?

Не разгибаясь, Генка судорожно замахал рукой и забормотал:

— Там… много… верхом… с ружьями… он там… я побежал…

Несколько секунд мальчишки молчали, переваривая сказанное. Потом Артур даже не сказал, а кашлянул:

— Бро… ты его бросил?!

Генка начал отплёвываться зеленоватыми сгустками. Артур шагнул к нему и ударил в ухо — не по-боксёрски-рассчитанно, а с размаху, от души, по-деревенски. Генка завалился на бок, сжался и даже не попытался встать.

От опушки донеслись сразу несколько выстрелов…

— Ты живой?

Спрашивали по-английски. Это было, пожалуй, единственное, что Олег сообразил внятно. Для всего остального слишком болел затылок.

— Мх, — сказал Олег. И понял, что голый лежит на чем-то колком и упругом.

Вокруг был полусумрак. Какой-то оранжевый, пронизанный тут и там пыльными лучиками света. За пределами этого полусумрака слышались звуки — гортанно-визгливая речь людей, ржание коней, блеянье овец… Что-то мешало на шее. Олег поднял руку.

Пальцы наткнулись на металл.

Он был в ошейнике, цепь от которого уходила куда-то в этот сумрак.

— Не дёргайся, — сказал тот же голос — голос мальчишки. — Не вырваться, я пробовал.

Олег повернул голову.

Возле него стоял на коленях парнишка лет 14–15. Голый и тоже на цепи с ошейником. Попривыкнув к полутьме, Олег различил, что его сосед буквально сплошь покрыт синяками и кровоподтёками. И ещё различил короткую стрижку, широко поставленные глаза, крепкий подбородок и усмешку.

— Где я? — спросил Олег по-английски.

Пятнадцатилетний Хирст Доррен был корнетом гусар эрла Амори — 5-й полк лёгкой кавалерии Королевства Норслиф. День назад во время рекогносцировки патруль, который он вёл, попал в засаду кочевников, нанятых Торбайским Халифатом после его поражения в Приморской компании, чтобы беспокоить южные границы королевства. О самом Олеге Хирст не особенно расспрашивал. Тот лишь рассказал, что попал в плен в степи, его товарищ погиб (при мысли о том, что произошло в реальности, Олег стиснул зубы так, что покрошилась эмаль), и Хирст сказал только:

— А, ты егерь… То-то я слышу — у тебя такой акцент… Нам говорили, что ваш полк сюда перебрасывают. Только это без пользы. В лес они не пойдут, а в степи пехотинцу делать нечего.