Горящие сердца - страница 20
Внезапно страшный грохот обрушился на Конака. В купе стало темно, что-то замелькало, и старик в ужасе отскочил от окна. И тут же грохот и мелькание прекратились — как отрезало. Это был всего-навсего встречный поезд.
В купе вошел Алим:
— Уже поднялись, аксакал? Доброе утро! Вы так сладко спали, что нам не захотелось будить вас, и мы вышли покурить в коридор.
— Спасибо. И вам доброе утро, — смиренно ответил Конак, стараясь ничем не выдать недавнего испуга.
Вскоре поезд замедлил ход и остановился у большого, многолюдного вокзала.
— Вот мы и в Ростове. Если хотите, Конак, выйдем — посмотрим, — предлагает Алим.
— А вдруг не успеем вернуться, и поезд уйдет без нас?
— Нет, здесь он простоит долго.
Выйдя на платформу, старик и юноша потолкались в толпе бегущих в разных направлениях людей и вскоре возвратились к себе, так как видение уходящего поезда преследовало Конака по пятам.
Днем всей компанией пообедали в вагоне-ресторане. Конак ел мало, отговариваясь отсутствием аппетита. Шум и тряска мешали ему есть спокойно и неторопливо, как он привык...
На следующее утро приехали в Москву.
Старик был ошеломлен и подавлен. Все, чем любовался он из окна вагона, — поля, леса, реки, красивые города, мимо которых они проезжали, — все это мигом вылетело у него из памяти. Толпы спешащих людей, вереницы машин, высокие, подпирающие небо здания, многоголосый оркестр огромного города — было от чего потерять голову.
— Что за чудо, Алим! Видать, люди со всего света собрались сюда. Как они здесь только помещаются? — растерянно бормочет старик.
— Да, в Москве живут миллионы людей.
— О аллах, смотри, смотри — какой громадный дом! Я думаю, в него вместилась бы вся Балкария.
Наконец сели в автобус и поехали на Выставку. Конака устроили у окошка, и он не отрывал глаз от незнакомых, быстро сменяющихся картин. Вот люди пьют воду подле каких-то ярких будочек. Сколько же воды нужно для того, чтобы напоить тебя, Москва...
В гостинице, которая, как оказалось, была расположена возле самой Выставки, чудеса продолжались.
— Пойдемте, я провожу вас в ваш номер, — приветливо говорит светловолосая девушка и вводит их в крохотную комнатку без окон. Здесь она нажимает какую-то кнопку в стене, и через мгновенье они уже вступают в широкий коридор, а потом в большую светлую комнату, в которой стоят кровати, застланные белым. В комнате несколько окон и раскрытая дверь, ведущая, по-видимому, во двор.
Провожатая советует им немного отдохнуть с дороги и уходит, уводя с собой единственную в их делегации девушку.
Но старик вовсе не устал и отдыхать ему совсем не хочется. Прежде всего, нужно посмотреть, что находится там, за раскрытой дверью. Конак переступает порог и замирает, словно пораженный громом. Где он? На вершине горы, с которой люди кажутся не больше мух? Как забрался он сюда без помощи лестницы?.. Эти и многие другие недоуменные вопросы молоточками стучат в голове старика, пока он с сильно бьющимся сердцем стоит на балконе, на одиннадцатом этаже высокого гостиничного дома...
Когда спускались в столовую, Алим потихоньку объяснил Конаку нехитрое устройство лифта: «ковер-самолет» оказался очень удобным приспособлением, и старик одобрил его в сердце своем. «Хорошенькое дело, подумал он, как бы это я без него одолел такое количество ступеней...»
Не меньше удивления и восхищения вызвало у него и московское метро. Разумеется, Конак слышал о его существовании, но одно дело слышать, а совсем другое — самому решиться вступить на движущуюся ленту эскалатора, побывать в высоких, похожих на сказочные дворцы подземных залах, прокатиться, удобно усевшись на мягком сидении, в быстрых подземных поездах.
«Сколько народу на улицах, — думает старик, — а под землей его, кажется, еще больше. И все куда-то спешат — и там, наверху, и здесь, внизу. Куда они торопятся, какая сила гонит их бесконечно вверх и вниз, вверх и вниз?»
К вечеру у Конака так разболелась голова от обилия новых впечатлений и мыслей, что он, едва добравшись до гостиницы, отказался от ужина и улегся в постель. Нелегок ты, первый день в Москве!
Остальные дни они почти целиком провели на Выставке. Особенно понравился Конаку павильон «Животноводство» и прилегающие к нему фермы. Подолгу простаивал он перед загонами с породистым скотом, внимательно выслушивал все, что говорил экскурсовод (Алим послушно переводил его речь) — и запоминал, запоминал увиденное...