Господа офицеры! Книга 2. - страница 29

За ужином зашёл спор о расстреле пленных.

— Я считаю, господа, что мы зря солдат расстреляли, — высказал своё мнение Аженов. — Это не петроградские и московские большевики, а солдаты с Кавказского фронта! Если обратили внимание — у них даже офицеры при погонах, никто не срывает и не заставляет снимать. Главнокомандующий хочет набрать в армию добровольцев-казаков. Но мы прошли уже несколько станиц, но никто в армию не вступил. Надо было, на мой взгляд просеять их, выявить большевиков и агитаторов, а остальных поставить в строй. Тогда бы была польза.

— У нас Добровольческая армия, не забывайте об этом, господин поручик, — насупился Згривец.

— Вот и я про это говорю, господин штабс-капитан. Надо было предложить им вступить в Добровольческую армию, объяснить за что воюем и почему, а вот отказавшихся пустить в расход. Сотню пополнения бы точно получили. Распределить их по частям и пусть воюют. У нас считай каждый день убитые, раненые и больные. Наша армия должна разрастаться как ком, а реально она с каждым днём всё меньше и меньше. Если будем расстреливать безоглядно пленных, то с каждым днём бои будут всё ожесточённее, а наши потери всё больше.

— В ваших словах Аженов, есть резон. Но генерал Корнилов приказал пленных не брать! Поэтому чистить винтовки, а не забивать голову ненужными мыслями! — подвёл итог разговоров взводный.

На следующий день были в станице Плоской. Первая станица Кубанского края. Отношение радушное, в отличие от крестьянской Лежанки. В Незамаевской, наконец, армия получила первое пополнение — сотню конных и сотню пеших казаков. На следующий день чехословацкий батальон, прикрывавший армию с тыла, разбил конные части красных, решившиеся на преследование. Остановились на короткий отдых в станице Весёлая. Вечером двинулись на запад в сторону железной дороги. Шли всю ночь.

Ноги уже привыкли к нагрузкам, но переход всё равно дался тяжело. Пётр набил себе карман вяленым мясом и периодически жевал. Хотелось пить, но он воздерживался, делая из фляги пару глотков в час. Холодная вода ломила зубы. Артиллеристы, перевалив мосточек через речку, застряли на гати. Роту бросили им на помощь. За полчаса орудия общими усилиями вытащили. Пока вытаскивали завязшие орудия стало жарко, хотя ночь была холодной. Луны не было, только звёзды. К рассвету прошли станицу Новолеушковскую и вышли к переезду. Со стороны станции Сосыка с севера подскочил бронепоезд красных и открыл по переезду огонь. Рельсы подорвали слишком близко и орудия вполне доставали, пытаясь нанести ущерб колоннам людей и обозу. Благо, что ещё толком не рассвело и красные не смогли толком пристреляться. Артиллеристы офицерской батареи тут же развернули орудия и удачным огнём отогнали бронепоезд. Армия пересекла Владикавказскую железную дорогу, где на всём протяжении безраздельно господствовали красные отряды. Пройдя тридцать вёрст расположились на отдых в Староулешковской. Поспать практически не удалось, полк шел в арьергарде и пришлось ждать пока в станицу зайдут все обозы. Затем взвод Петра направили в заставу. Армия же, сделав небольшую остановку двинулась дальше. Корнилов хотел отойти подальше от железной дороги. Через двадцать вёрст добрались до Ирклиевской. Спать хотелось зверски. Сил не было не у кого. Взвод завалился в выделенную хату и половина, не поев, легла вповалку спать. Вторая половина, быстро уговорив чугунок каши, легла следом. Выспались знатно, как будто чувствовали, что силы пригодятся.

Первый день весны абсолютно не чувствовался. Небо хмурое, холодно. Отдохнувшая армия двинулась на Березанскую. Офицерский полк, как наиболее значимая сила Добровольческой армии, обычно шёл в авангарде или арьергарде, прикрывая армию спереди, или с тыла. Сегодня полк шёл не на привычном месте колонны, а в составе главных сил. Авангардом отправили Корниловский полк.

Идти было легче. Грязь в сухих местах утоптали до твёрдого состояния прошедшие впереди бойцы. Во влажных, напоенных водой ложбинках, сотни сапог превратили землю в однородное жидкое месиво, только пачкающее обувь. По крайней мере пудовые куски земли к ногам не цеплялись. Так и вышагивали: то по сухим пригоркам, то по влажным грязным ложбинкам, куда ныряла дорога. Пятна нерастаявшего снега виднелись только в глубоких балках и на северных склонах холмов.