Господин К. на воле - страница 9

— Человек оголодал, — сказал Фабиус.

Козеф Й. попытался поймать взгляд охранника, чтобы таким образом передать ему свою признательность.

— Отвести на кухню? — спросил, как-то безадресно, Фабиус.

— Отведи, — послышался голос Франца Хосса, и Козеф Й. моментально переметнул взгляд на другого охранника, из того же инфантильного порыва выказать ему свою признательность.

— Пойдемте, — проронил Фабиус с тяжелым вздохом, как тот, кто видит, что его сиеста пошла прахом.

«Какие все-таки замечательные люди», — подумал Козеф Й. и последовал за Фабиусом в лифт.

Хотя он был голодный, хотя в голове была путаница от необыкновенных событий дня, Козеф Й. очень обрадовался, когда наконец-то оказался на аллее, ведущей к кухне. В эту пенитенциарную зону его нога еще не ступала, он смотрел на нее только издали и не без некоторого болезненного желания. Он был жаден до новых образов, и вот новые образы разворачивались перед его глазами. Он чувствовал под ногами гравий аллеи как нечто долгожданное, нечто способное его возродить. Чем ближе он подходил к кухне, тем виднее делались дымоходы над крышей и большие окна трапезной для персонала и тем больше он этому радовался.

Небо было все в рваных облаках. Довольно-таки холодный ветер тряс листья тополей. Черный дым из дымоходов неприятным образом перекрывал вид неба.

— Зима будет долгая, — удрученно заметил Фабиус.

Козеф Й. хотел ответить как можно теплее и сердечнее, но не нашел других слов, кроме как:

— Вполне возможно.

— Будет семь долгих зим, помяните мое слово, — продолжал Фабиус. — Уже было семь коротких, а теперь будет семь долгих.

Козеф Й. попытался вспомнить, действительно ли последние семь зим были короткими. Однако для него все зимы были скорее мучительными, а лучше сказать — на одно лицо, все одинаковые, страшно одинаковые в своем мучительстве.

— Ну да, ну да, — все же поддакнул он, терзаясь, что не способен ни на что, кроме как на дурацкое поддакивание.

Они вошли в здание, где помещалась кухня. В прихожей Козефа Й. обдало теплом, как ни в каком другом помещении, куда ему доводилось входить. И пахло тут тоже приятно сверх меры.

— Розетта! — крикнул Фабиус. И, повернувшись к Козефу Й.: — Небось ест.

Козеф Й., однако, подумал, что было бы странным, если бы особа по имени Розетта, пребывая в кухне, не ела.

Они оказались в довольно-таки большом зале с электрическими печами.

Козеф Й. замедлил шаг, робея и сгорая желанием поближе рассмотреть эти фантастические инсталляции. Но Фабиус тянул его за рукав, они обошли две-три посудомоечных машины и направились в один из самых укромных уголков зала, позади буфетов с посудой. За деревянным столом женщина кормила ребенка.

— Это Розетта, — сказал Фабиус и в изнеможении опустился на стул.

Ребенок с любопытством смотрел на Фабиуса, и Фабиус скорчил ему рожу.

— Это Козеф Й., о котором я тебе говорил, — продолжал Фабиус. — Он поест здесь.

Козеф Й. вдохнул воздуха, чтобы что-то произнести, но ему на ум не пришло ничего. Ребенок пялился на него, и он решил хотя бы улыбнуться в ответ.

— Ладно, — прозвучал голос Розетты.

Козеф Й. вздрогнул — таким приятным был тембр ее голоса — и стал ждать, чтобы она заговорила. Но Розетта ограничилась одним словом. Она наложила в тарелку какого-то варева, комковатое, но теплое и дымящееся, и поставила тарелку перед Козефом Й.

— Хлеб без ограничений, — сопроводил Фабиус жест женщины.

Козеф Й. начал есть, довольный до невероятия. Ребенок не отрывал от него глаз, так что он даже подумал: может, Ребенок не наелся? Но нет, Ребенок явно был сыт, и теперь его просто донимало любопытство. «Я для него чужак», — объяснил это себе Козеф Й. Деликатно жуя, он взглянул на Ребенка. Ребенок ему улыбнулся. Козеф Й. принял эту улыбку с бесконечным восторгом. «Милый ребенок, — подумал он. — И еда хороша». Все-все было проникнуто теплом и гостеприимством в этом отсеке тюрьмы.

— Ничего так, ничего? — смеясь, спросил Фабиус.

Козеф Й. кивнул и засмеялся с полным ртом. Женщина тоже засмеялась. Все трое смотрели на него теперь прямо-таки растроганно. Козеф Й. впервые в жизни почувствовал себя счастливым.