Господин Кокаларис - страница 3
Открыв глаза, я тут же забыла обо всём: передо мной стоял высокий черноволосый парень лет двадцати пяти, черноглазый, благородно бледный и… красивый. До умо-помра-чения! Шаблон так и просился сам собой, поскольку густые волосы цвета воронова крыла лёгкими волнами падали ему на плечи, а чёлка игриво вилась над изогнутой левой бровью. Уф, я таких только в кино и на картинах видела. Он снова пробормотал извинение, и тонкие пальцы невольно скользнули вдоль гипса, остановившись в районе моей ключицы. Так близко к шее, что мне вдруг так захотелось коснуться щекой его изящных пальцев – ах! Не знаю, что меня остановило: наверно, трезвый разум сумел пробиться сквозь пелену его чарующего взгляда.
А через миг в мои уши снова влился бархатистый голос:
– Вы в порядке?
– Почти, – пробормотала я.
– Позвольте вам помочь?
С помощью его рук моё тело приняло вертикальное положение. Тонкие пальцы ещё раз скользнули по гипсу – на сей раз сверху вниз. Он спросил о моей руке, и я – теперь уже с насмешкой – рассказала, как отчаянно избегала столкновения с лосем и врезалась в дерево.
– А-а, так это ваш "немец" сплющил свой зад о старый дуб?
– Да, мой "Мерседес". А вы… уже знаете? Надо же. Боюсь увидеть свою бедную машину.
– Да уж, вряд ли она уже поедет.
"Выходит, он осмотрел мою машину? Ловко!", – подумала я, но спросить ничего не успела: парень вдруг отступил на шаг и чуть склонил голову.
– Афанасий Кокаларис, – представился он, тут же одарив меня горящим взглядом.
Блин, я бессовестно не сдержалась и хрюкнула от смеха.
– А что такого? – вздёрнул бровь красавец. – В переводе с греческого "Бессмертный Тощий".
Нет, он явно издевался. Тощий да ещё бессмертный! А сколько гордости во взгляде!
– Очень мило, – улыбнулась я. – Как видно, перевод вас не смущает.
– Нисколько.
– А я – Вероника Царевич.
– Ух ты! – оживился Афанасий. – А дедушка – Иван?
– Да. Вы были знакомы?
Афанасий загадочно улыбнулся.
– Встречались, однажды. Хороший был человек. Моя тётка Ядвига его лично знала. Она вот тоже в больницу попала – кашель, говорит, замучил. Настои да травки уже не помогают. Ах, да – она же, по сути, Баба Яга.
– Может, ведунья? Или травница? – поправила я, на что Кокаларис только хмыкнул:
– Нет, Яга – чистой воды. Ну, если так можно сказать о коварной старушке с бородавками. Э-эм, Вероника, а вы после ужина гуляете? Предлагаю увидеться.
Круто сменил тему! Похлопав глазками, я невольно остановила взгляд на чисто выбритом подбородке Афанасия, а точнее, на его мягких, приятных губах. Он улыбался. Ну, как тут не потерять голову?! Конечно, я согласилась. А как только Афанасий скрылся из виду, с меня как будто слетела невидимая пелена его чертовского обаяния. Нет, он не перестал мне нравиться, а даже наоборот заинтриговал. Это же надо: такой красивый и галантный, и в такой дыре! Заботливый племянник Бабы Яги! Хе, наверно, ему наследство светит – избушка на курьих ножках и ступа с метлой. А что, можно вместе с домом путешествовать или бесплатно летать по миру. "Надо бы узнать, что он за птица", – подумала я, совершенно не отдавая себе отчёт – зачем мне это надо. Просто хотелось и всё.
И вот после ужина я поспешила в больничный сад.
Загадочный господин Кокаларис был не один: рядом с ним в кресле-каталке важно восседала сухая престарелая дама – вся какая-то серо-чёрная, как ворона. Ни лёгкий макияж, ни кружевные митенки и даже плед на коленях не выбивались из общей гаммы. А как только Афанасий подвёл меня ближе и представил, я приметила на лице Ядвиги ещё и парочку волосатых бородавок – тоже серых.
"Ну, точно Баба Яга", – подумала я, и невольно вздрогнула от хриплого, неприятного кашля.
Достав из складок пальто серый кружевной платок, тётка важно промокнула губы и, одарив меня холодным взглядом, повернулась к племяннику.
– Как говорит современная молодёжь, – прохрипела Ядвига, потянув Афанасия за рукав, – это тебе как два пальца… ну, ты понял. Сетями своими её не окутали, так что действуй смело – не замараешься. А по глазам и личику видно – эта с радостью отдаст. Ласточка! И ещё: не увлекайся, милый. Ивана нет, а Алешка старый, но вспыльчивый – он её обожает.