Гостиница вне нашего мира - страница 5
— Молчи! — гневно перебил Эхнатон. — Здесь не принято говорить человеку о его будущем, даже если знаешь это из истории. Не так-то приятно услышать, что тебя ждет.
Мерилл снова невольно взглянул в дальний конец стола, туда, где за шумными, взволнованными спорщиками, странно молчаливый и неподвижный, сидел человек в плаще с капюшоном. Какое необыкновенное лицо совсем молодое, без единой морщинки, а темные пристальные глаза смотрят, словно сама старость.
— Кто это? — спросил он египтянина.
Эхнатон пожал плечами.
— Это Su Suum, он никогда не говорит о себе. Мы знаем только, что он из очень далекого будущего, дальше даже, чем век Зискина. Он приходит часто, но всегда только молчит и слушает.
И опять над шумным спором, разгоревшимся из-за просьбы Гвинарда, раздался резкий голос Цезаря:
— Умолкните наконец! Выслушаем, что скажет Гвинард!
Все притихли, выпрямились, все взоры обратились на Гвинарда. Франклин шелковым платком протер очки в стальной оправе, Рабле залпом осушил чашу вина и со вздохом отставил ее.
Мерилл опять и опять обводил всех взглядом — от своего соседа Эхнатона, владыки древнего Египта, и до безмолвного Su Suum’а, пришельца из далекого будущего.
— Так же как и вы, я знаю законы нашего братства, — горячо заговорил Гвинард. — Первый закон: хранить в тайне существование здешнего мира и наши встречи. Второй: передавать Знак, символ нашего содружества, лишь тем, кто чужд своекорыстия. И третий закон: ни один земной век не должен через нас менять что-либо в другом. И все же сегодня я прошу вас сделать исключение и преступить третий закон. Я пришел к вам от имени моих соотечественников, я прошу: помогите нам, спасите народ и страну, которым в двадцатом веке грозит страшное несчастие и гибель!
И он стал рассказывать о своей стране: после всех бедствий войны ей грозят анархия и террор, погибнут миллионы людей. И он бессилен остановить надвигающуюся беду.
Лоринг, космонавт двадцать пятого века, перебил его:
— Но ведь, судя по тому, что я читал из истории вашего века, эти бури в конце концов утихнут.
— Да, утихнут, но прежде миллионы людей будут влачить голодное, тяжкое и безрадостное существование! — возразил Гвинард. — Для того я и прошу вас о помощи, чтобы этому помешать.
— Скажи яснее, — пытливо глядя на него, спросил Сократ. — Какой помощи ты ждешь от нас?
Гвинард посмотрел на Зискина, на Джона Лоринга и Su Suum’а.
— Вы трое принадлежите далекому будущему, в ваше время наука открыла много такого, о чем мы и не подозреваем. Быть может, кто-нибудь из вас подскажет средство успокоить мой народ, внушить ему дух доброй воли и согласия?
Su Suum по-прежнему хранил молчание и невозмутимо слушал. Но юный Зискин медленно произнес:
— Да, у нас в Антарктиде психомеханики давно уже решили эту задачу. У нас есть аппарат, испускающий особые лучи, они воздействуют на психику отсталых народов и склоняют их к миру и согласию.
— Открой мне секрет этого аппарата, и я спасу миллионы моих современников от страшных бедствий! — взмолился Гвинард.
Мерилл видел, что все смутились. Молча, с тревогой смотрели они друг на друга. Потом медленно, с трудом выговаривая латинские слова, заговорил старик Лао Цзы:
— Не советую так поступать. Это значило бы нарушить законы времени, законы бесконечности, отделяющей на Земле один век от другого. Века перепутаются, настанет смятение, и оно может повлечь за собою великие бедствия для всей Вселенной.
— Как это может повредить Вселенной? — пылко возразил Эхнатон. — Гвинард никому не раскроет секрет аппарата. И сохранит множество жизней. Так преступим на этот раз закон и поможем ему!
Лоринг, космонавт, озабоченно посмотрел на лысого грека, своего соседа:
— Ты один из мудрейших среди нас, Сократ. Что скажешь ты?
Грек задумчиво потер нос.
— По моему мнению, все предметы вне нас — лишь тени и отражения идеала, и я полагаю, что пойти наперекор идеальным законам Вселенной и нарушить пределы земного времени весьма опасно.
— А я другого мнения, — спокойно, отчетливо произнес Фрэнсис Бэкон. — Некогда я писал, что наша цель — распространить владычество Человека во всей Вселенной. Отчего бы нам не покорить и время, как мы покорили пространство?