Гостья на собственной свадьбе - страница 7

Она скрестила руки на груди.

– Чем могу помочь?

Но, несмотря на ее холодный тон, Маттео посмотрел на нее озорным взглядом, молча вскинул густую бровь и вложил Эмме в руку игрушку размером чуть меньше его ладони: белого медведя, потрепанного и уже слегка посеревшего.

– Снежок!

Эмма схватила медведя и прижала его к груди.

– Я нашел его под своей подушкой.

– Я совсем забыла про него… Спасибо!

Маттео склонил голову набок, и на мгновение в его взгляде мелькнула почти симпатия, но затем он посмотрел на Снежка и раздраженно покачал головой. Наверное, подумал о том, что взрослая женщина, спящая с облезлым игрушечным медведем, – слегка чокнутая, а потому вряд ли было хорошей идеей оставить ее под своей крышей.

Маттео повернулся и вышел. Надо было закрыть за ним дверь, но вместо этого Эмма проводила его взглядом и чуть не потеряла голову, когда этот великолепный мужчина провел рукой по волосам, отчего взбугрились мускулы на спине. А ведь она дала себе обещание избегать мужчин!

Внезапно Маттео обернулся и произнес:

– Мне жаль, что ваша свадьба расстроилась.

В груди Эммы разлилось теплое чувство благодарности. Она хотела сказать «спасибо», но голос снова ей изменил.

В ответ на ее благодарную улыбку Маттео кивнул.

Сердце Эммы забилось громче.

Оба застыли, казалось, не в силах отвести друг от друга взгляд. Наконец Маттео произнес на итальянском низким, раскатистым голосом:

– Спокойной ночи!

Вернувшись в кровать, Эмма прижала к себе Снежка. Она понимала, что ей давно пора стать менее сентиментальной, а для этого первым делом нужно прекратить укладываться спать с игрушечным медведем. Но он приносил ей утешение еще тогда, в интернате, когда Эмма была одиноким ребенком. И что самое печальное, сейчас, спустя пятнадцать лет, Снежок нужен ей еще больше, чем прежде.

Всего час провела Эмма в обществе Маттео Виери, а все ее намерения пошли прахом: вместо того, чтобы быть жизнерадостной и целеустремленной, она разрыдалась при этом мужчине и умудрилась почувствовать влечение к нему.

Но завтра все будет по-другому. Обязательно.

Маттео встал из-за письменного стола в своем кабинете, потянулся и поморщился из-за того, что затекла поясница.

Говорят, беда не приходит одна. Так и есть. Во-первых, его талантливый, но непредсказуемый дизайнер публично оскорбил самых важных клиентов. Во-вторых, бабуля притащила в палаццо незнакомку. А теперь еще у сотрудницы, которая должна была сопровождать прибывающих в Венецию китайских бизнес-партнеров, начались преждевременные роды.

Дизайнера, чересчур увлекшегося алкоголем, уже отправили в реабилитационную клинику, а Маттео предстояло потратить еще немало часов на то, чтобы убедиться, что все готово к приему гостей из Китая.

Что же касается синьорины Фокс, для нее есть новости.

Ее все утро было не слышно и не видно, а ведь уже скоро полдень. Наверное, старается не попадаться на глаза в надежде, что ей разрешат остаться.

Маттео вышел из кабинета и направился в гостиную. Войдя туда, он замер, услышав доносящиеся со стороны балкона восторженные восклицания и смех.

Опершись локтями на балюстраду и подперев руками подбородок, Эмма не сводила глаз с канала под окном, не замечая, что ее короткая красная юбка сзади приподнялась и почти не скрывает ног. Они даже в толстых шерстяных колготках выглядели сексуально: такие длинные и стройные, что на мгновение Маттео захотелось разрешить Эмме остаться, чтобы с ее помощью отвлечься от всех проблем.

Он кашлянул.

Гостья резко выпрямилась, обернулась и одернула юбку. Сегодня на Эмме был легкий синий джемпер. Волосы она заплела в толстую косу.

– Надеюсь, вы прочли записку, которую я вам оставил?

– Да, спасибо… Завтрак был очень вкусным.

Эмма улыбнулась и указала рукой в сторону канала.

– Это самая невероятная лодочная процессия! Вам обязательно нужно на нее взглянуть!

Лицо гостьи сияло от восторга. Она взмахнула рукой, приглашая Маттео выйти на балкон.

Надо было возвращаться к работе, но отказать в просьбе показалось неучтивым.

Канал был запружен лодками, вдоль него на узких тротуарах толпились зрители.

– Это парад, открывающий карнавал, – пояснил Маттео.