Государство — это он - страница 4

было не густо, платили ей очень мало. Но мы приносили с собой продукты, из которых она

нам готовила еду и сама питалась. Поздно вечером в субботу также пешком мы всей

компанией возвращались домой.

Чем занимались дома?

В воскресенье скучать не приходилось. Я все время был чем-то занят. Ходил на рыбалку, за

грибами. У кладбища устроили стадион и играли в футбол. Конечно, на мне лежала и часть

хозяйственных забот. У деда я научился косить, и потому заготовка сена для нашей коровы

лежала на мне. В школе после занятий жизнь тоже была очень насыщенной. Ставили

спектакли и ездили с ними по деревням. Я, помню, играл какого-то кулака. Мы ни от кого

ничего не ждали. Считали нужным что-то сделать, сами и делали. В школе смастерили

спортивные снаряды и потом выступали на вечерах с гимнастическими упражнениями.

А как обстояло дело с идеологической подготовкой?

У нас в школе, когда я в нее поступил, была скаутская организация. Но потом из скаутов мы

стали пионерами. Когда я учился в седьмом классе, политические веяния проникли и в

школу. Думаю, что произошло это после смерти Ленина. Я хорошо помню, как мы все стояли

на морозе, ожидая сообщений о состоянии его здоровья. Каждый день мы в четыре часа дня

приходили к почтовому отделению. Выходил начальник почты и читал бюллетень о здоровье

Ленина: температура, давление, пульс и еще какие-нибудь несколько слов. После его

кончины, начался ленинский призыв в комсомол. Вот так я и стал комсомольцем.

Фото: РГАКФД/Росинформ / Коммерсантъ

"Луначарский в течение часа с небольшим без всякой бумажки говорил об истоках русской

культуры, лучших наших писателях, поэтах и артистах. И когда кончил, была настоящая

овация"

Организацию создали без затруднений?

Комсомольская организация у нас была благодаря нашему энтузиазму и тому, что учились

мы в крупном селе. В глубинке комсомол прививался, откровенно говоря, нелегко.

Энтузиазма хватало и там. Из волости или уезда приезжали организаторы, собирали

молодежь, и ребята и девушки говорили, что согласны вступать. Но потом дома им

устраивали головомойку, и заявлений о приеме в комсомол они уже не подписывали. Но у

нас политическая жизнь бурлила. Мы организовали импровизированный суд, в котором я

был прокурором. Разыгрывались процессы обо всем злободневном, что происходило в

стране. К примеру, о борьбе с самогоноварением, которое в те годы было очень

распространено.

В некоторых документах оно называется повальным.

В стране тогда был введен сухой закон, водку не выпускали и не продавали. Так что

производство спиртного стало делом подпольным, частным и массовым. Происходило это, правда, не от хорошей жизни. Когда Дудоровский стекольный завод встал, самогон стал

единственным способом добыть пропитание. Его у нас в поселке гнали все, включая

священника отца Андрея. Частью мужики употребляли его по назначению. Но большая часть

шла на продажу. Все от мала до велика знали технологию производства самогона и могли

различать его по сортам. Первач был крепостью свыше пятидесяти градусов, и его можно

было поджечь. Второй сорт был уже похуже, а в третий приходилось для подъема качества

добавлять первача.

И ваша семья?

А как же. Мать наливала самогон в жестяной бидон, в который входило двенадцать бутылок

самогона, надевала его на лямках себе на спину, и мы с ней шли пешком в Плохино. Там на

базаре она продавала этот самогон. Народ приходил за ним со своей тарой. И потом мы шли, покупали рожь на солод для новой партии самогона, а затем закупали самое необходимое для

хозяйства: крупу, муку, соль, сахар, спички. И опять те же двенадцать верст мы тяжело

нагруженные шли обратно. Поначалу нас, самогонщиков, власть не трогала. А потом

милиция начала борьбу с подпольным винокурением. И мы всем поселком перевели свои

производственные мощности в лес. Поработаем, затем прячем самогонный аппарат в

специально вырытые ямы и прикрываем их мхом. В таких же ямах прятали и бадьи с

бродящей бардой. И вот тут случались накладки. Эти емкости учуивали пасшиеся возле леса

коровы, сбивали мох, хлебали барду, и их пригоняли вечером домой с трудом

передвигающих ноги, буквально на рогах.