Государство Сократа - страница 8
– Андрей Александрович, если не ошибаюсь? – растянулся в сладкой улыбке джентльмен тоненьким голоском.
– Он самый. С кем имею честь?
– Олоф Николаевич Михельсон, адвокат господина Ноздрева, – также сладко улыбаясь, представился джентльмен, протягивая Андрею руку. Изо рта Михельсона неприятно пахнуло – видимо, он не успел почистить зубы с дороги.
Андрей пожал его потную хилую руку с мертвенно-бледными пальцами.
Следом за джентльменом из кабинета вышла секретарь судьи:
– Прошу пройти в зал заседаний. Приготовьте документы, удостоверяющие вашу личность и ваши полномочия. Судья скоро подойдет.
«Ого-го! – подумал Андрей. – Даже зал задействовали». Отдельный зал судебных заседаний был единственным в своем роде в Нижнебобруйском суде. Все дела обычно рассматривались в кабинете у судей. Зал же использовали в самых редких случаях. Например, когда было очень много участников процесса и стандартный кабинет судьи не мог всех вместить. Или когда дело рассматривалось с участием представителей СМИ. В зале даже было новое оборудование для видео-конференц-связи, которое, однако, еще ни разу не было задействовано.
В зале заседаний Андрей хотел сесть за столик напротив Михельсона, но тот остановил его:
– Зачем эти формальности? Присаживайтесь пока рядышком со мной – не бойтесь, я не укушу. Мы же не враги, мы – друзья! – расточал любезности Олоф Николаевич.
Андрей неуверенно уселся рядом с оппонентом.
– Возьмите, почитайте наш документик, там все уже согласовано. Сегодняшнее заседание – чистая формальность, с которой я хотел бы поскорее закончить. И да, со мной то, что причитается лично вам. – Михельсон выразительно взглянул на Андрея, потом запустил руку в свой кейс и наполовину вынул из него три банковские пачки долларов, чтобы Андрей смог их лицезреть, после чего спрятал деньги обратно. – Да, да, лично вам. Мы все помним.
Андрей был натянут как струна. Скованными движениями он взял протянутое ему мировое соглашение, страстно желая, чтобы там было написано то, что хотел бы в нем видеть. Чтобы подписать его с чистым сердцем, получить обещанные баксы и расслабиться. Чтобы все было, как в сказке.
Мельком пробежавшись по тексту мирового, Андрей сразу понял, что это по сути никакое не мировое соглашение со взаимными уступками сторон, а настоящее практически полное признание всех исковых требований Ноздрева.
А Михельсон тем временем продолжал напевать свою сладкую песенку:
– Хорошее соглашение, все только к вашей выгоде. Мало того что мы добровольно, от чистого сердца и исключительно из глубокого уважения к Николаю Сергеевичу отказываемся от части своих исковых требований, но еще и прощаем вам всю сумму государственной пошлины, которую нам пришлось уплатить при обращении с настоящим иском. А это ни много ни мало – шестьдесят тысяч рублей!
Да, действительно, сумма госпошлины была немаленькая. Ноздрев уплатил максимально возможный размер госпошлины, который мог быть уплачен при обращении в суд общей юрисдикции. Но эта сумма все равно не шла ни в какое сравнение с ценой иска – порядка ста миллионов рублей.
– Кроме того, мы отказываемся от возмещения расходов на оплату услуг представителя, – уговаривал Олоф, – а мои услуги о-очень дорого стоят. Вам, наверное, известно, что ставки московских адвокатов рассчитываются по часам. Поэтому все мое время, пока я в дороге, пока сижу тут с вами, – все это время учитывается и включается моему клиенту в счет. Получаются очень большие суммы, очень большие!
Тут вошла секретарь судебного заседания, взяла у представителей истца и ответчика паспорта и доверенности, а следом появился сам судья. Андрей и Олоф почтительно встали с мест.
– Присаживайтесь, присаживайтесь, не надо этих формальностей! – весело сказал Олег Петрович. – Я смотрю, вы уже успели подружиться, вам там за одним столиком не тесновато?
Председатель суда был явно в хорошем расположении духа. Андрей немного сконфузился – он уже и забыл, что сидит за столом Михельсона.
– Нет, нет! – поспешил заверить судью Михельсон. – Мы тут с Андреем Александровичем обсуждаем условия мирового соглашения, уже почти закончили.