Готикана - страница 17

Корвина не могла отрицать этого, наблюдая, как его одетая в черное фигура исчезает на лестнице. Это странно.

— И хочешь знать кое-что еще более странное? — спросила Джейд, поднимаясь по другой лестнице на следующий урок.

— Что? — спросила Корвина, понимая, что слишком много просит у этой девушки.

Джейд взглянула на нее, ее зеленые глаза потемнели.

— Последняя девушка, которая пропала на Черном Балу пять лет назад? Она была с ним в то время. Заставляет задуматься, не так ли?

Корвина

— Не волнуйся, Виви.

Шепот донесся до ее уха так легко, что она почти списала его со счетов. Почти. И вдруг она остановилась посреди сада. Было раннее утро, слишком раннее, чтобы большинство людей проснулись.

Но она встала ни свет ни заря. Ее сон был беспокойным, по ночам замок стонал, и она проснулась с горячей вспышкой, которой у нее не было много лет. Обливаясь потом, она побежала в общий душ, который был пуст, повернула холодный кран и вымылась как можно тщательнее. Затем, готовая к предстоящему дню, она взяла пакетик сушеных орехов и спустилась в сад подышать свежим воздухом. И тут раздался шепот.

Мо. Но почему он был таким легким в ее голове?

Она не знала, чей это голос, и был ли он реальным. С ее историей вполне возможно, что это было просто в ее мыслях, и она воображала это. Но голос принадлежал мужчине. Он всегда принадлежал мужчине. Когда она была моложе, ей нравилось представлять, что он принадлежал ее отцу. Она мало что знала о нем, только то, что он покончил с собой, оставив домик и небольшую землю ее матери.

Над головой пролетела ворона. Первая, которую она увидела за все те недели, что провела в этом месте.

— Следуй за птицей.

Должна ли она? Обычно она всегда делала все, что говорил ей Мо, не задавая вопросов.

Корвина взглянула на птицу, провожая ее взглядом, пока спускалась вокруг замка к лесу за ним. Она не отваживалась заходить, но знала леса. Ее чувство направления было фантастическим, поэтому она не боялась заблудиться.

Решимость пронзила ее, она обернула бордовую шаль вокруг своего тела и направилась вниз по склону к тому же месту, над которым пролетела птица. Туман кружился вокруг ее юбки ранним утром, дыхание туманилось перед ее лицом, когда она ступила в лес, ожидая, когда звуки птицы укажут ей путь.

Когда она была маленькой девочкой, мать научила ее следовать за карканьем ворон в лес, кормя их в определенном месте. Таким образом, птицы точно знали, в каком месте ожидать пищи.

Окутанная туманом, как плащом, не боясь ничего, что скрывалось в нем, Корвина последовала за звуком. Лес становился все гуще от ее шагов, замок исчезал позади нее из виду в листве. Высокие деревья стояли, как часовые, против битвы времени, их кора была густой, листья влажными, в воздухе витал запах свежего леса.

Идя в лес, она могла увидеть, как кто-то может с лёгкостью рискнуть войти в лес и заблудиться, исчезнув без малейшего шанса получить помощь. Только эти деревья знали правду обо всем, что здесь произошло, и иногда ей хотелось, чтобы у нее был способ послушать их истории.

Через несколько минут ходьбы деревья разветвлялись. Звук воды пробудил в ней любопытство. Была ли река, протекающая через гору? Ускорив шаг, она вышла через несколько шагов на поляну, которая вела к огромному, красивому, темному озеру.

К тихому озеру.

Откуда доносился звук воды?

Корвина огляделась и увидела ворону, сидящую на камне у озера. Не теряя времени, она быстро разорвала упаковку орехов и вытряхнула немного на ладонь, положив на камень в нескольких метрах от наблюдающей птицы.

Она быстро отступила назад и повернулась к озеру.

— Здесь красиво, не правда ли? — обратилась она к вороне.

Долгое время после ухода матери Корвина разговаривала с птицами, которых кормила, просто чтобы не забыть звук своего голоса. Хотя в эти дни она говорила ежедневно, в такой старой привычке было определенное утешение.

— Но это озеро стало для меня сюрпризом, — продолжала она, глядя на совершенно неподвижную воду.

Она была мутной и какой-то совсем не чистой. Она не знала, что это, но что-то в этом было не так.

Сбоку послышался звук клюва, клюющего камень. Ее еда была принята. Корвина улыбнулась.