Грачевский крокодил - страница 75
Не только Серафима и Жданов, но даже и дети словно изумились, услыхав эту речь, и все глаза в ту же минуту обратились невольно на отца Ивана и, словно стрелы, вонзились в него. Но отец Иван ничего не заметил. Он как-то торжественно и величаво поднялся с своего места, обратился к Жданову и, поманив его пальцем, проговорил, вздохнув:
— Ну, богомаз! бери заступ и пойдем клады копать!
И он медленно вышел из комнаты в сопровождении ничего не понимавшего Жданова и Серафимы, успевшей уложить в постельку уснувшего ребенка.
Прошло с час времени, и на огороде отца Ивана происходило следующее: Жданов, успевший уже выкопать довольно глубокую яму на месте, указанном отцом Иваном, и стоя в этой яме, торопливо выкидывал из нее землю. Лицо его горело, пот крупными каплями падал на землю, развеянные ветром волосы беспорядочными прядями упадали на лоб и на глаза. Он поминутно откидывал их и словно сердился, что они замедляют работу. Отец Иван и Серафима стояли на краю ямы. Первый стоял вытянувшись, прямо, словно статуя, а вторая — нагнувшись, с каким-то лихорадочным нетерпением следя за каждым движением заступа, как бы желала взором проникнуть вглубь земли.
— Да скоро ли! — вскрикнул, наконец, Жданов, сбрасывая с себя жилет.
— Яма довольно глубока, и надо полагать, что скоро! — говорил отец Иван, видимо потешаясь над Ждановым и Серафимой. — Копай, деньги достаются не легко. Не жалей ни силы, ни рук, ни мышц.
— Хоть бы ты помогла! — вскрикнул Жданов, обращаясь к жене.
— И рада бы, да не под силу…
— Ага! видно, это не икону писать!
— Но главное дело — копаю-то я зря, кажется! — говорил Жданов. — Земля грунтовая, не копаная… какие же тут могут быть деньги!
— Копай.
— Уж не ошиблись ли вы, батюшка? — спрашивала Серафима, с ужасом смотря на бесплодность работы: — не забыли ли?
— Нет, не забыл! Видишь этот высокий кол в плетне? Закапывая деньги, я отмерил от него десять шагов и выкопал яму. Так мы и сделали.
— Не покопать ли рядом?.. — спрашивала Серафима. — Смотрите: ведь он почти с головой в яму ушел, а денег все нет.
— Нет! — вскрикнул Жданов, бросая заступ. — Тут не может быть денег! Я докопался до сплошных каменных плит!..
— Я сам, наживая деньги, камни выворачивал! — проговорил отец Иван и, указывая на стоявшую поодаль баню, прибавил: — видишь эту баню? Она из дикого камня… и твоя жена подтвердит тебе, что весь этот камень и выкопан и перевезен сюда не кем другим, как мною самим.
— Да ведь я вижу, что работа моя бесплодна! — вскрикнул Жданов: — Посмотрите сами.
— Постой-ка, дай взглянуть!
И, нагнувшись над ямой, отец Иван начал всматриваться в ее глубь.
— Да, — проговорил он: — сплошная плита и, как видно, ничья еще рука не касалась до нее. Неужели я ошибся?
И отец Иван, разогнувшись, принялся осматривать плетень огорода.
— Припомните, батюшка, ради господа, — молила Серафима.
— Постой, припомню, не мешай только!
А Жданов, между тем успевший выбраться из ямы, шептал жене:
— Что-то он странный какой-то! Уж не потешался ли он над нами!
— Неужто забыл! — продолжала Серафима, не слушая мужа и не спуская глаз с отца.
Но в это самое время отец Иван хлопнул себя рукою по голове.
— Вспомнили? — спросила Серафима, подбежав к нему.
— А ведь ты прав, приятель! — вскрикнул отец Иван. — Я ошибся! Ведь десять-то шагов надо было отмерить не от этого кола, а вот от того… Так, так, верно!.. Иди-ка, отмерь десять шагов и принимайся снова за работу.
— Слава тебе господи! — шептала Серафима.
Жданов удивленно посмотрел на тестя, но все-таки последовал за ним и от указанного кола отмерил десять шагов. Однако, взглянув на землю, очутившуюся под его ногой, он заметил:
— Здесь опять ничего не будет!
— А разве глаза твои настолько зорки, что проникают вглубь земли?
— Да тут и проникать нечего… И без того видно, что земля здесь не копаная, цельная!..
— А ты уж копай поскорее! — суетилась Серафима: — коли тятенька говорит, стало быть, знает.
— Копай, тебе говорят…
— Копать-то я, пожалуй, буду… только какой из этого толк выйдет…
— Уж заленился!.. Забыл нищету-то свою!
Прошло часа четыре. Жданов успел уже выкопать по указанию отца Ивана ям шесть, а деньги все не находились. Наконец живописец изнемог и упал на землю.