Граф де Габалис, или Разговоры о тайных науках - страница 14

Оракул

«За сферой небесного огня вечно сияет некое неугасимое пламя, источник жизни и всех живых существ, первоначало всех вещей. Это пламя все порождает и все истребляет. Мы познаем его благодаря ему самому, оно вездесуще, бестелесно и нематериально, оно окружает небеса, испуская из себя малые искры, которые мы называем Солнцем, Луною и звездами. Вот что я знаю о Боге; не старайся же знать о Нем большего, ибо Он превосходит твое разумение, каким бы мудрецом ты ни был. Знай, кроме того, что ни один грешник или злодей не в силах укрыться от лика Бога. Никакие уловки и самооправдания не ускользнут от Его всевидящих очей. Все полно Богом, Бог повсюду».

— Ну, как по-вашему, сын мой, — спросил граф, — сильно отдает чертовщиной?

— По крайней мере, — отвечал я, — демон выведен в надлежащем ему обличье.

— А вот еще одно пророчество, возвещающее еще более возвышенные мысли.

Оракул

«В Боге содержится неизмеримая бездна пламени, но сердцу человеческому не надо бояться сего божественного огня. Это пламя не спалит его, а лишь овеет благодатным теплом, с помощью которого поддерживаются в мире гармония и порядок. Все существует только благодаря ему, этим огнем и является сам Бог. Никем не порожденный, не имеющий матери, Он ведает все, а мы не ведаем о Нем ничего. Он неколебим в замыслах своих, ими Его неисповедимо. Вот что такое Бог; что касается нас, Его вестников, то мы — всего лишь малая Его частица».

— Ну, что вы скажете на все это? — снова спросил меня граф.

— Скажу, что Бог все-таки может принудить отца лжи к свидетельству Истины.

— Тогда выслушайте еще одно — оно должно избавить вас от всех сомнений.

Оракул

«…Прорицатели, восседающие на треножниках, плачьте, творя надгробные моления по своему Аполлону! Увы, он смертен, он скоро умрет, он угаснет, его погубит свет небесного пламени».

— Теперь вы видите, сын мой, что, кто бы ни вещал словами этих пророчеств, втолковывая язычникам понятия Сущности Бога, Его Единства, Бесконечности и Вечности, он признаёт себя смертным, считает себя лишь искрой Божьей. Стало быть, так говорит отнюдь не демон, ведь демон бессмертен и Бог не принуждает его отрицать это. Известно, что Сатана не может пойти против себя самого. И есть ли у него более нелепый способ заставить род людской поклоняться ему, чем проповедовать бытие единого Бога? Дьявол не признает себя смертным, и с каких это пор, позвольте вас спросить, он преисполнился такого смирения, что начал отрицать собственную природу? Итак, вы видите, сын мой, что если первоначало, именуемое Богом Философов, существует, то им никак не может быть демон, якобы вещавший посредством оракулов.

— Но если им не был демон, либо бесстыдно лгавший, что он смертен, либо, принуждаемый Богом говорить правду, то кому ваша каббала приписывает действительно сбывшиеся пророчества? Уж не земным ли испарениям, как это утверждали Аристотель, Цицерон и Плутарх?

— Все что угодно, только не это, сын мой, — молвил граф. — Благодаря священной каббале я не страдаю столь больным воображением.

— Неужели это мнение кажется вам плодом такого воображения? Ведь высказывавшие его авторитеты слывут людьми здравомыслящими.

— В данном вопросе, сын мой, они далеки цепкого здравомыслия: приписывать земным испарениям какую бы то ни было роль в прорицаниях оракулов просто безрассудно. Возьмите, например, описанного Тацитом человека, который явился во сне жрецам храма Геркулеса в Армении и велел готовиться к встрече с ловцами, отправившимися на охоту. Этот сон еще можно объяснить влиянием земных испарений, но когда под вечер усталые охотники с пустыми колчанами и впрямь явились в храм, а наутро в лесу обнаружилось столько битой дичи, сколько было стрел у них в колчанах, то ни о каких испарениях уже не могло идти и речи. Тем паче о дьяволе, ибо нужно иметь совершенно превратные и отнюдь не каббалистические понятия об этом Божьем супостате, чтобы поверить в то, что охотникам было позволено развлекаться, гоняясь за сернами и зайцами.

— Чем же объясняет все это ваша божественная каббала? — осведомился я.

— Не спешите, — ответил он. — Прежде чем я раскрою вам сию тайну, мне надобно рассеять ваше заблуждение относительно этиx пресловутых испарений, о которых вы начитались у Аристотеля, Плутарха и Цицерона. Вы могли бы еще процитировать Ямвлиха: при всем своем уме, он некоторое время придерживался таких же ложных взглядов, пока сам не опроверг их в «Книге мистерий», где он подробно разбирает этот вопрос. Пьетро д'Апоне, Помпонацци, Левинит Сиренеус Луцилий Ванико пришли в восторг, отыскав сходные опровержения и у других античных классиков. Все так называемые вольнодумцы, говоря о вещах божественных, нередко выдают желаемое за действительное и не хотят видеть в пророчествах ничего сверхчеловеческого из страха признать что-либо, превосходящее человека. Они боятся встречи с иерархиями духовных существ — вместо этого они предпочли бы измыслить такую, что ведет прямехонько в бездну небытия. Вместо того чтобы воспарить к небесам, они копаются в земле; вместо того чтобы искать среди существ, превосходящих человека, причины его возвышенных озарений и проблесков божественности, они приписывают каким-то там испарениям свойство проникать в будущее, раскрывать сокровенное и возноситься до познания высочайших божественных тайн.