Графиня Салисбюри - страница 39

— Пошел пир на весь мир, посмотрим, друзья, кто лучше гуляет.

Эдуард также было остановился, но заметив, что по местоположению обе армии могут удобно друг друга атаковать, не дожидаясь унизительного для себя нападения мятежников, пошел вперед.

Вся эта тяжелая кавалерия походила на обрушившийся утес, стремящийся в озеро и который вдруг остановился на длинных копьях шотландцев. При первом этом столкновении, двух рядов англичан как будто не было, потому что при падении в тяжелом своем вооружении, они, не будучи в состоянии скоро встать на ноги, были все изрублены. Кавалерия шотландцев вместо того, чтобы воспользоваться таким успешным действием своей пехоты, испугавшись, обратилась в бегство, расстроив совершенно одно крыло армии Валласа. В это время Эдуард велел стрелкам своим идти вперед, которые, не опасаясь уже нападения кавалерии, приблизившись, выбрав каждый свою жертву, пустили стрелы. Валлас хотел приблизить и своих, но, лошадь командовавшего ими Джона Стевара, зацепившись за древесный корень, упала, сбросив при падении с себя седока, который в эту минуту и лишился жизни. Несмотря на это, стрелки бросились вперед, но, потеряв начальника, не могли угадать пункта, и, попав в самое опасное место, были все истреблены. В эту минуту Эдуард, заметивший в шотландской армии беспорядок, произведенный меткими выстрелами своих стрелков, собрал около себя самых храбрых воинов и бросился с ними на тот пункт, где слабее были силы неприятеля; все другие последовали за ним, и в одну минуту он был в середине шотландской армии, которая, не ожидая такого нападения, обратилась в бегство, оставив за собой на месте сражения сира Джона Граама, друга и товарища Валласа, оскорбленного до такой степени поступком своих соотечественников, что, не отступая ни на шаг, он пал на месте во главе своего отряда.

Валлас после всех оставил место сражения, и при наступлении ночи, с сотнею окружающих его людей скрылся в густоте соседнего леса, где и провел ночь.

Валлас, оставленный дворянством, решился в свою очередь оставить его, желая только остаться верным своему отечеству, сложил с себя звание протектора. И пока лорды и дворяне продолжали сражаться собственно за себя, или некоторые из них покорялись Эдуарду, — смотря, что каждый находил для себя выгоднее, Валлас, перебираясь с горы на гору, уносил с собой свободу Шотландии, как древний Эней богов Трои; скитался в продолжении целых семи лет изгнанником и, несмотря на это, возмущал беспрестанно спокойствие Эдуарда, который не был уверен в совершенном покорении Шотландии до тех пор, пока существовал Валлас. наконец, объявлено было вознаграждение тому, кто доставит Валласа живого или мертвого, и опять из числа изменивших ему дворян, нашелся еще новый предатель. Однажды, обедая в Робронстоне, в одном замке, Валлас полагал, что находится между друзьями, сир Джон Мантен, предлагая ему хлеб, вдруг перевернул его нижней коркой наверх; это было условным знаком. В ту секунду соседи схватили его — один за правую, а другой за левую руку, стоящий же позади его человек набросил веревку кругом его тела, так что всякое сопротивление было бесполезно, и защитник свободы Шотландии, связанный, как лютый зверь, был выдан Эдуарду, который велел надеть на него венок из зелени и судить; приговор скоро был произнесен. На постыдной колеснице привезенному на место казни Валласу отрубили голову и, разрубив труп его на четыре части, воткнули каждую на особое копье и выставили на мосту в Лондоне.

Так кончил жизнь свою защитник Шотландии.

Три года спустя после смерти Валласа, вечером, после одной из ежедневных стычек, которые происходили беспрестанно между победителями и побежденными, несколько английских солдат ужинали за большим столом в трактире, как вдруг увидели шотландского дворянина, служившего в войсках Эдуарда и дравшегося в тот самый день с мятежниками, который вошел в залу, спросил себе ужин и, не умыв рук, обагренных кровью его соотечественников, начал есть с жадностью. Английские дворяне, окончившие свой ужин, смотрели на него с ненавистью, которая вечно господствовала даже между служащими под одними знаменами — шотландцами и англичанами. Но незнакомец, не обращая на них внимания, продолжал утолять свой голод, как вдруг один из них сказал громко: