Графоман - страница 3

«Странно, – подумал Василий Петрович, – причем здесь Кирилл и Мефодий?». И действительно, ну какое отношение имеют Кирилл и Мефодий к этому небольшому городку, затерянному где-то на черноморском побережье? Да, никакого! Естественно, сочинитель может доказать без труда, что именно здесь, в этом месте побережья, прибыв из Византии, и высадились знаменитые монахи. Но ничего подобного не случилось, ни Кирилл, ни Мефодий к городу Понтополю никакого отношения не имели, а названием своим этот литературный дом обязан местному олигарху, меценату, в прошлом бандиту, возглавлявшему одну из организованных преступных группировок, а ныне народному депутату, члену городского совета, Мефодию Кирилову.

Не подумайте, что родители нарекли своё дитя таким странным именем, нет, они нарекли младенца Михаилом, но по каким-то, известным одному Мише Кирилову причинам, во время первого своего путешествия в места не столь отдаленные, получил он погоняло Мефодий, которое так срослось с ним, что даже став депутатом, расставаться с этим прозвищем он не захотел.

Напрасно вы думаете, что все преступники мечтали с самого детства об убийствах, грабежах, налетах и прочих преступлениях, нет, Миша Кирилов в детстве мечтал стать поэтом, он даже пытался опубликовать свои стихи в местной газете, но был отвергнут редактором, не имевшим ни малейшего понятия о том, кем станет в недалеком будущем отвергнутый им поэт. Достигнув и денег, и власти, и всего прочего, о чем Вы, дорогой читатель, могли бы только мечтать, Мефодий Кирилов никак не мог достичь одного – литературной славы. И тогда, решив стать меценатом, он и организовал этот литературный дом, и чтобы увековечить свое имя в литературе, назвал его литературным домом Мефодия Кирилова. Однако знающие люди подсказали ему, что более эффектно было бы назвать его именем Кирилла и Мефодия, и благодать, исходящая от этих святых имен, будет распространяться и на него, Мефодия Кирилова.

Василий Петрович отобрал из своих стихов два, которые, по его мнению, могли быть представлены на конкурс, внёс кое-какие правки и распечатал в пяти экземплярах, как требовали организаторы, а на следующий день утром отнёс их в известный литературный дом. Молодая женщина приятной наружности зарегистрировала его заявку и дала номер телефона, попросив позвонить через два дня, уточнить, приняты ли его работы для участия в конкурсе.

Через два дня Василий Петрович позвонил, назвал себя, и не успел ещё задать вопрос, как приятный женский голос ответил, что стихи его приняты, и он приглашен на конкурс в качестве участника. На призовое место Василий Петрович не рассчитывал, но сам факт, что стихи его оказались достойными участия в конкурсе наряду с другими, уже казался ему результатом положительным.

В назначенный день он пришёл в литературный дом заранее, зарегистрировался, получив карточку с номером своего выступления, и занял место в зале, не слишком близко от сцены, но и не слишком далеко. Зал, где проводился конкурс, был небольшим, уютным с высоким потолком, четыре окна, занавешенные тяжёлыми светлыми шторами, занимали всю левую стену, на правой стене висели иконы с ликами Кирилла и Мефодия, рисунки обложек книг с витиеватыми шрифтами, цитаты из Библии. На сцене, отделённой от зала невысокой ступенькой, слева стояло пианино, посреди сцены – трибуна с микрофоном для выступающего, а рядом с ней, чуть позади, стол для жюри с тремя микрофонами.

Председательствовал в жюри член Союза писателей, издатель литературного журнала Валерий Воронский, высокий, стройный мужчина лет сорока с пожелтевшими усами, выдававшими заядлого курильщика. Члены Понт-Эвксинского Союза писателей, известные в городе поэты: Вероника Зубова, миловидная молодая женщина в строгом костюме темного цвета, и Ефим Семенов, лет сорока, в сером костюме, с профессорской бородкой клинышком – весь состав жюри, занявший свои места за столом позади трибуны.

Членом какого Союза писателей был издатель Воронский, нам неизвестно, а вот Понт-Эвксинский Союз писателей объединял… нет, не подумайте, что он объединял поэтов и писателей всего черноморского побережья, объединял он только литераторов этого небольшого южного городка, за пределами которого об этом Союзе писателей никто никогда ничего не слышал.