Грань двух миров - страница 8
Но, один просвет всё же был. У меня появилась подружка.
Ну, это она так думала. Для меня же по самым меркантильным соображением она стала кладезем ценной информации.
Звали моего информатора — Олеся Одинцова. Училась она на том же экономе, только на курс старше. Леська даже с виду выглядела чахлым домашним растеньицем, имела кроткий характер и краснела от мата и пошлых шуток. Вечно плела коротенькую куцую косичку цвета пепла и одевалась как моль, теряясь в тёмных безразмерных свитерах и штанах. Лицо у девчонки было вытянуто, словно она постоянно чему-то удивлялась, нос длинный и острый, как у хищной птицы, ещё и с небольшой горбинкой, а брови колосились как поле ржи…
Хоть очки не носила, а то образ ботанички подошёл бы ей идеально. Мне вообще на ботаников везёт. С Леськой, например, я познакомилась, как в дешёвом бреде молодёжного американского кинематографа.
Трое девчонок, то ли с её потока, то ли ещё откуда-то (я тогда разбираться не стала), прижали эту моль в туалете и издевались, как могли. Никто из них не знал, что в одной из кабинок, по нужде не столь благородной, сколь необходимой — засела я.
Ну, посидела, послушала, подумала, прониклась к смелой моли, так и не позволившей себе хоть разок всхлипнуть, а говорили ей очень обидные и унизительные вещи. Видимо, решили лишний раз самоутвердиться за счёт слабого. От меня за такие вещи сразу бы схлопотали по размалёванным мордочкам.
Я не страдаю альтруизмом, но и просто так мимо пройти не смогла. Выползла из кабинки и…
К Леське теперь не лезет никто. Не хотят связываться со мной. И правильно делают.
Не скажу, что сильно "сдружилась" с Димоном (реально один единственный мужик на потоке, с которым не стыдно или скорее — не страшно прекрасной юной деве гулять по вечерам в тёмном парке), но один разок мы с ним, на спор, сошлись в армрестлинге, после чего я заработала уважение старосты и окружающих…
Димон, конечно, поддался, но сделал это так красиво, что никто и не заметил. Вообще, он понятливый. Стоит только намекнуть о чём-то, остальное он додумает сам. И спор этот он тоже затеял, чтобы ко мне не лезли со всякими глупостями. Мол, баба, способная завалить его в рукопашную…
Эх-х…
Я тяжело вздохнула и выглянула в окно. Там, наконец, распогодилось, и сидеть в четырёх стенах было невмоготу даже для меня — так и тянуло прошвырнуться по улицам. Но, впереди маячили ещё две пары. Единственным утешением была грядущая большая перемена и поход за едой. Возьму себе какой-нибудь бутерброд и свалю на одну неприметную лавку за клумбами в закутке у главного корпуса.
Студенты её отчёго-то недолюбливали. Если не ошибаюсь, с этой лавкой связана какая-то страшно нехорошая историю. Леська: тихая, но видящая и слышавшая всё вокруг себя, утверждает, что это — Чёртова лавка. Именно так — с большой буквы.
Когда я это услышала, лишь пожала плечами, скинула на тёмно-зелёную, местами облупленную скамейку рюкзак и уселась сама. Никаких чертей с требованием немедленно освободить их собственность, не появилось…
Прозвеневший звонок осчастливил заскучавшую аудиторию, и голодные студенты ломанулись кто куда. Кто в нашу столовку, кто в главный корпус (кормили там вправду вкуснее, но очередь была как в дефицит за батоном колбасы), кто-то сливался с пар домой, ну а я вышла на улицу, дошла до небольшого ларька в тупичке и купила длинный вкусный бутерброд и бутылку сока. Тут меня и подловила Леська. Она тоже не любила большого сборища невежд. Иногда такого можно наслушаться о себе в очереди…
— Привет, Лер, — монотонно, словно на последнем издыхании, поприветствовала меня Одинцова.
Она принципиально никуда не спешила и всё делала медленно, с толком и с расстановкой. Этакая немного пришибленная моль. Но и такого общения мне хватало с лихвой. Не понимаю, как люди заводят себе десятки, а то и сотни друзей, дружков и просто знакомых. Голова кругом.
— Ты на лавку, да? — оплачивая свою покупку, спросила Олеся. Я невежливо кивнула. Ибо говорить с набитым ртом ещё более невежливо, но куда нам, неотёсанным бабам, до приличий? Тем более, когда жрать охота!