Гранатовый дом - страница 18

Причем каждый притон в этом месте специализировался на чем-то своем. Были отдельные места для любителей мужчин, женщин, всевозможных извращений. Место, к которому подъехал Емельянов с сотрудниками, специализировалось на несовершеннолетних девочках, на малолетках.

Условным стуком Константин постучал в дверь, и на пороге возникла хозяйка притона – бывшая валютная проститутка лет 35, начинавшая свою карьеру в гостинице «Красная». Увидев Емельянова, которого она хорошо знала в лицо, дама перепугалась.

– Ну что, Катерина, – хмыкнул он, – давно не виделись? Дверь пошире открой!

– Может, так пройдешь, мимо, а? А я тебе все, что хочешь, расскажу. Много знаю, сам понимаешь, – попыталась поторговаться бандерша.

– Катерина, ну ты же человек опытный! Ты же понимаешь, что если я уже к тебе пришел, то это не просто так! – усмехнулся Емельянов.

Делать было нечего, и бандерша открыла дверь.

– Номер комнаты? – обернулся в коридоре Константин.

– Какой? – снова попыталась та изобразить непонимание.

– Катерина!.. – Емельянов покрутил в руке пистолет.

– Ну, 15… – Бандерша отвела глаза в сторону.

Комната 15 находилась в конце коридора, на первом этаже. Опер поставил своих людей по обеим сторонам, а сам, приноровившись, выбил ногой дверь, да так точно, что она влетела прямиком в комнату.

Емельянов ворвался внутрь. Картина, представшая перед ним, была именно такой, ради которой он шел сюда. На огромной кровати лежали трое: начальник уголовного розыска Тищенко и две несовершеннолетние девчонки, почти дети. Зрелище мерзкое и ужасное.

– Так, что это у нас? – Довольно, как кот, объевшийся сметаны, замурлыкал Емельянов, после того, как несколько раз щелкнул карманным фотоаппаратом. – Связь с несовершеннолетними. Какая это у нас статья, Дмитрий Николаевич? Протокол составлять будем?

– Я… я… – Тищенко стал белым, руки затряслись, казалось, его вот-вот хватит удар.

– Девки, встать, одеться! – скомандовал Емельянов.

Привыкшие подчиняться, малолетние проститутки равнодушно выползли из постели и стали одеваться.

– Возраст! – рявкнул на них опер.

– 14, – ответила первая.

– 16, – отвела глаза в сторону вторая.

– Не врать! – снова рявкнул он.

– Ну… 12, – сказала девчонка.

Емельянов вывел малолеток в коридор, сдал своим людям.

– Перепишите их данные, а я здесь кое с кем потолкую.

Затем снова вернулся в комнату.

– Связь с несовершеннолетними – раз, посещение незаконного притона разврата – два, наверняка при обыске найдутся наркотики – три, сопротивление работникам милиции – четыре… – принялся перечислять Емельянов. – А какой резонанс в партийных органах? Какой удар для семьи? Вот сейчас оформим задержание и… Данные девчонок и показания Катерины уже у меня на руках. Ни одно КГБ не отмажет. Кстати, туда в первую очередь информация и направится.

– Емельянов!.. – диким голосом взвыл Тищенко.

– Моя спецоперация была согласована заранее, рапорт вообще датирован вчерашним числом… – снова принялся Константин.

– Чего ты хочешь? – не выдержал Тищенко. – Денег, повышения по службе, чего? Ну, погубишь ты меня – тебе что, станет легче жить?

– К тому же, постоянное посещение этого места, – словно не слыша, продолжал Емельянов. – Катерина даст показания, что в этом месяце ты был здесь четыре раза, это пятый. Адреса прочих проституток мы выясним.

– Ты все равно мне ничего не сделаешь, – наивно попытался сопротивляться Тищенко.

– Уже сделал! – рассмеялся опер. – Разве ты не понял сам, что уже по уши в дерьме? И кто будет тебя защищать? Первым человеком, который узнает обо всем, будет твоя жена! И ты догадываешься, как она настроит твоих покровителей?

– Чего ты хочешь? – снова протянул Тищенко.

– Связь с малолетними проститутками, притон в Аркадии, наркотики, – продолжал усмехаться Емельянов, – и так по-глупому попасться мне в руки!

– Я тебя уничтожу, – Тищенко сжал кулаки.

– Это что, сотрет информацию, которую ты уже сделал публичной? За дверью два моих человека! Свидетели, – едва не расхохотался в голос Константин.

– Мы можем договориться? – Несмотря на сжатые кулаки, руки Тищенко продолжали дрожать. – Чего ты хочешь? – как заведенный снова спросил он.