Граненое время - страница 13

Отпустив последнего бригадира, Витковский сказал секретарю парткома:

— Смотрите, какие люди, Захар Александрович! Но маловато у них чувства тревоги. Мы же на беговой дорожке, и где-то еще впереди у нас Америка.

— А при чем тут эта самая тревога, не понимаю. Пусть люди работают уверенно.

— И спокойно? Договаривайте.

— Во всяком случае, без суеты.

— То есть? Как раз во время тревоги и не положено суетиться. Уверенность — чувство сложное, знаю по собственному боевому опыту. Чтобы уверенность не превратилась в самоуверенность, то есть чтобы она не потеряла объективного значения, каждый из нас всегда должен быть в состоянии готовности номер один.

— Мудрено что-то.

— Вы любите говорить о творческом отношении к труду...

— Это совсем другое.

— Нет, не другое, уважаемый Захар Александрович!..

И опять Захар не стал спорить, как и вчера. Он уже начинал догадываться, что Витковский как бы продолжает давний разговор с самим собой: ему нужно было во что бы то ни стало утвердить в гражданских правах это жесткое слово  т р е в о г а.

По пути из столовой они остановились у каменной коробки недостроенной механической мастерской. Витковский покачал головой, глядя на голые, как после пожара, стены.

— Вот вам образец беспорядка. Начали и не довели до конца. Миллион выброшен на ветер. А директор получил Героя. За что? За то, что пятьдесят шестой год был урожайным.

— Вы же, Павел Фомич, собирались оставить в покое наших предшественников.

— То есть? Ах, да!.. Но история здесь все же была и до нас с вами. Не будем от нее отказываться, хотя кое у кого это и было в моде.

Витковский явно подзадоривал Захара, однако тот и на этот раз промолчал: поздно уже, пора спать. Они расстались, пожелав друг другу спокойной ночи.

Июньская ночь над степью... По гребням балок струится волглый ветерок, он доносит из некошеных низин пряный запах молодого полынка и еле различимый, тонкий аромат клубники. Все небо в звездах. А в степи ни огонька, степь отдыхает после знойного трудового дня. Легко думается в такую ночь, вперемежку — о былом и о грядущем.

Захар лежал на раскладушке во дворе и без всякого усилия вспоминал год за годом. У каждого свои ориентиры в прошлом, от которых отсчитывается время, и всяк по-своему его считает. Но с годами единица измерения становится все крупнее, пока, наконец, полностью не совпадает с той мерой, которой пользуется история. Отсюда и начинается та главная полоса жизни, которую называют духовной зрелостью. У Захара это совпадение произошло в тридцать третьем, когда он был назначен в политический отдел МТС помощником начальника по комсомолу. С тех пор любые перемены в его жизни так или иначе определялись событиями в стране. Он учился у начполитотдела искусству слушать (говорить-то он сам умел); учился обыкновенному терпению, которое труднее всего давалось, тем паче, что мировая, революция не спешила прийти ему на помощь. И в каких бы переплетах ни оказывался потом Захар, он каждый раз мысленно обращался за советом к начальнику политотдела, старому большевику... Так что напрасно вы, Павел Фомич Витковский, заговорили об этой  м о д е  отрекаться от истории. Во всяком случае он-то, Захар, никому не отдаст ни одного прожитого дня.

...Василий Александрович Синев примчался на центральную усадьбу «Гвардейского» чуть свет. Хорошо, что шофер Братчикова знал, в котором из этих одинаковых домиков живет секретарь парткома, а то бы пришлось стучаться в первый попавшийся, беспокоить людей.

Едва Василий открыл калитку, как услышал негромкий храп, долетавший из зарослей подсолнечника. Захар спал на раскладной кровати, свернувшись по-ребячьи от зоревой прохлады. Василий наклонился над ним. Как он постарел за эти годы после их встречи в Риге!.. Даже брови поседели, и глубокие залысины почти соединились с круглой лысинкой на макушке. Спит крепко, но тяжело, как спят остаток ночи, поборов к утру бессонницу.

Ах, Захар, Захар, и чего тебя потянуло в эту степь под старость лет? Неужели еще не навоевался на хлебном фронте? Так может не остаться времени и для рыбалки, которая все откладывалась из года в год в надежде, что скоро станет повольготнее со временем..