Граница - страница 4

Одна из долбленок круто отвалила влево, было ясно, что находящиеся в ней решили обойти запонь по чистой воде. Остальные, увлеченные азартом погони продолжали плыть за плоскодонкой. Потерпевшие крушение менкиты, цепляясь за днище опрокинутой лодки, звали на помощь, но тут речная гладь вспучилась и огромный жук-плавунец, наполовину высунувшись из воды, обрушился на них сверкающей черной тушей.

Хруст дерева смешался с истошным криком гибнущих людей. С ближних лодок плавунца обдали дождем стрел, уколы которых он вряд ли почувствовал. Все было кончено раньше чем волна, поднятая падением гигантского тела, докатившись, качнула плоскодонку, скользнувшую в узкий лаз между сгрудившимися стволами.

Лихорадочно хватаясь за ветки, граничары продирались сквозь мешанину плавающих деревьев, несколько раз пришлось прыгать из лодки и, поминутно проваливаясь в воду, на руках перетаскивать ее через завалы. Но вот впереди замаячил просвет, двигаться стало легче, теперь можно стало грести и Жуч снова сел на весла, а Самоха занял свое место на носу лодки. Чтобы выйти на открытую воду оставалось обогнуть ясень, вершину которого течением отнесло в сторону, а корни намертво сплелись с ветками и корнями других деревьями.

Но тут отчетливо послышался плеск весел. Граничары пригнулись, мимо ясеня, по другую его сторону, проплывала долбленка менкитов, та, которая пошла в обход запани. Путь вперед был отрезан. Сзади раздавался хруст веток и крики. Времени оставалось совсем немного.

Почти лежа на дне лодки, граничары подогнали ее к стволу дерева и, высунувшись из-за него, увидели в нескольких шагах от себя черный борт, над которым возвышались фигуры гребцов. Они сидели, сбросив с себя меховые куртки, в красных и черных рубахах, с непокрытыми головами, так как солнце уже начало заметно припекать, и отдыхали, положив ладони на рукоятки весел. Кроме них, в лодке было еще двое, на корме стоял во весь рост молодой, вряд ли старше Самохи, менкит; его, не такое смуглое, как у остальных, лицо и высокий рост указывали на принадлежность к ханскому роду. Менкитские ханы часто брали в жены рослых и белолицых гетульских княжон. Черные волосы, заплетенные в шесть косиц спускались, из-под остроконечного шлема, увенчанного когтистой орлиной лапой, на облитые кольчугой плечи.

Воин с морщинистым лицом, почти старик, не отрывая взгляда от зарослей, держал перед ним круглый щит, с поблескивающей в центре накладкой — серебряной мухой, знаком бога смерти Варутхи, от которого, по отцовской линии, вели свою родословную менкитские ханы. Главным менкитским богом, вообще-то, был Азо, великий хлопотун и труженик, ему приписывалось множество полезных изобретений, и даже если простому смертному удавалось что-то изобрести самостоятельно, то про него говорили — Азо надоумил. Кроме изобретений Азо отвечал за смену дня и ночи, выпуская каждое утро на небо солнце из бочки с дождевой водой, которую приходилось время от времени менять, отчего происходил дождь.

Еще Азо должен был тщательнейшим образом следить за тем, чтоб каждый менкит был сыт, здоров и весел, заботиться о том, чтобы менкитов не обижали злые соседи, что, учитывая склочный нрав менкитов, было задачей почти невыполнимой.

А Варутха, пребывая в блаженной праздности, пас семь сороков серебряных мух на заливных лугах, далеко в небе. И когда наступал для менкита урочный час, прилетала к нему, посланная Варутхой, серебряная муха и отдавала его душе свои крылья, чтоб могла душа подняться туда, где пировали в хрустальном замке души предков. Сорок дней оставалась муха в теле менкита, питаясь его плотью, пока не отрастали у нее новые крылья. Тогда возвращалась она к Варутхе.

— Хан, мы опередили их, но они неподалеку, — у старика, держащего щит, был негромкий голос человека, который знает, что его слова будут услышаны. — Прикажи отогнать лодку от зарослей. Иначе они могут достать нас своими стрелами.

— Не успеют, — хан сунул унизанные перстнями пальцы в рот и оглушительно свистнул. С той стороны запани ему ответил такой же свист. Треск веток и крики, несущиеся оттуда, явственно усилились. — Слышишь?