Граница - страница 12

— А, ты за меня беспокоишься?

— И за вас в том числе.

Фаязов подошел близко ко мне. Сказал примирительно:

— Ничего бы не было, комиссар. Вернули бы скот и этого шакала… И никто бы не знал…

— А вы знаете, что весь скот Султанбека в Алайской долине? Ни одна овца за границу не угнана.

Эта весть ошеломила Фаязова. В расширенных глазах застыло недоумение.

— Как — не угнана? Ты что говоришь? Откуда ты взял?

— Рассказал человек, который этот скот гнал в Алайскую долину.

— А Султанбек где?

— Он один ушел за границу.

С приездом Назаршо в кишлаке Рын закипела работа. На краю кишлака, в долине, протянувшейся до самого подножия Юлмазорского хребта, рядом со старыми кибитками появились новые. Председатель колхоза решил переселить сюда жителей пещер Старого Рына.

Как-то утром Назаршо пришел на заставу. Шумный, огромный, он шагнул в канцелярию, сильно тряхнул руку Фаязову, сдержаннее поздоровался со мной и снова обернулся к начальнику заставы.

— Нужна повозка, командир! Десять коней под вьюки. Люди тоже нужны.

— Что ты задумал, Назаршо? — спросил Фаязов, но по его глазам я видел, что ему все понятно. — Уж не собираешься ли покинуть нас?

— Переселять надо! — весело воскликнул Назаршо. Очевидно, ему и самому приятно было сообщить эту новость.

— Переселять? Да у тебя и кибитки-то еще не готовы.

— Новоселы сами доделают. Они и упросили меня начать переселение.

Фаязов нахмурился:

— Вот что, председатель… Дело это хорошее, но коней у меня нет. Да и люди все на счету. Сам знаешь — горячая пора…

Назаршо несколько секунд смотрел на начальника заставы, словно не понимая. Потом перевел на меня беспомощный взгляд, будто ждал моей поддержки.

— Думается, можно что-нибудь сделать, — сказал я.

Фаязов помолчал.

— Ладно, — решил он. — Пошлем повозку, двух коней и троих красноармейцев. Больше не могу.

Провожая председателя, уже у ворот Фаязов спросил:

— Слушай! Говорят, будто Худоназар не хочет переселяться.

— В Вахан собирается переезжать.

Я уже знал, что Худоназар — отец Савсан. «Что с ним случилось? — думал я. — Почему его вдруг потянуло в Вахан? Не потому ли, что там живут родственники Султанбека? Там проще будет баю похитить Савсан». Надо бы это выяснить.

Я попросил Фаязова разрешить и мне поехать в Старый Рын вместе с бойцами. Командиры отделений, Кравцов и Максимов, на конях давно скрылись за поворотом, а наша повозка тряслась и подпрыгивала на ухабах. Лошади неслись рысью. Повозочный Фартухов придерживал их слегка за вожжи, но чаще показывал им кнут, и гнедые рвались вперед. На одной стороне повозки сидели, свесив ноги, Мир-Мухамедов и Шуляк, на другой — Прищепа и я. Мне все-таки удалось выпросить у начальника заставы шестерых бойцов вместо троих.

Около новых кибиток суетились люди. Одни что-то приколачивали, носили, копали; другие стояли и просто смотрели. Женщины и дети сидели и лежали на разостланных кошмах, одеялах, узлах. Кое-где тлели очаги.

По дороге тянулись навьюченные домашними вещами трудяги-ослики. За ними брели с узлами и без узлов мужчины, женщины, дети.

— О, начальник! Салом! — радушно закричал Сары-Сай, подняв руку.

Я соскочил с повозки.

— Знакомься, начальник, наш учитель Вахид.

Около Сары-Сая стоял молодой парень. У него было приятное, чуть опаленное загаром лицо, полные, будто припухшие, губы, веселые умные глаза.

— Вы что? Тоже переселять едете? — как-то просто, по-дружески спросил он, словно мы с ним были давно знакомы.

— А как же? Весь Рын вышел. И мы решили не отставать. Событие-то какое! Люди из пещер переходят в кибитки. Да я бы такое переселение проводил под звуки оркестра!

— Удивительный кишлак! Вот я таджик, но до сих пор не знал, что есть люди, которые всю жизнь прожили в пещерах. А, оказывается, есть. Теперь своими глазами увидел.

Вахид говорил по-русски чисто. Он все больше и больше нравился мне.

— Раз учитель есть, значит, в Рыне будет школа? — спросил я.

— Все будет — и школа, и ликбез, и комсомольская организация. Вот они, будущие комсомольцы и первые мои ученики, — показал он на молодых парней, которые подходили к нам.

— Одного я знаю. Айдара.

Высокий, плечистый парень, услышав свое имя, протянул мне сильную, мускулистую руку.