Грантхавали (Собрание) - страница 6

Согласно традиции, Кабир жил 119 лет, 5 месяцев и 27 дней и ушел из жизни в 1518 г. в местечке Магхар, недалеко от Горакхпура. По преданию, все, умершие и Магхаре, обретают спасение. Когда Кабир почувствовал приближение смерти, он стал собираться в Магхар. Весь город был охвачен печалью, и люди просили святого не уходить из Бепареса. Однако Кабир ответил, что каждый должен умереть там, где ему должно, а тот, кто расстается с жизнью в Магхаре, будет жить вечно.

Ученик Кабира раджа Вир Сингха, узнав о том, что учитель идет в Магхар, собрал свое войско и пошел навстречу гуру. Правитель Магхара, мусульманин Биджли Хан, тоже с нетерпением ожидал прихода Кабира.

Сант пришел в Магхар в сопровождении тысяч своих последователей и учеников, рыдавших и посыпавших голову пеплом. Кабир поселился в маленькой хижине на берегу реки Ами. Войдя в нее, он приказал принести ему два покрывала и цветы лотоса, велел закрыть за ним дверь и ославить его в покое. Однако скоро вломился раджа Бир Сингха и стал умолять уважаемого учителя дать разрешение после его смерти совершить обряд по всем законам индуистской религии, т. е. предать тело огню. Но тут же явился мусульманский наваб Биджли Хан и возопил: "Похоронить учителя по индийскому обряду! Лучше все мои воины полягут костьми на этой земле! Я похороню учителя, как заповедал пророк Мухаммад". Несчастный Кабир, почувствовав, что ученики готовы схватиться за оружие и пролить кровь не только свою, но и двух армий, воскликнул: "Будьте острожны! Не обсуждайте между собой этот вопрос и не беритесь за оружие!"

Ученики, пристыженные, удалились. Когда, спустя некоторое время, люди вошли в хижину, они не обнаружили тела Кабира. На смертном одре лежали лишь два покрывала с разбросанными на них цветами. Индусы взяли одно покрывало с цветами и предали кремации, а пепел сохраняют и по сей день в резиденции секты кабирпантх (Бенарес). Второе же покрывало мусульмане захоронили в Магхаре. Впоследствии там были выстроены два белоснежных надгробия: одно индусское, другое – мусульманское.

Легенда гласит, что уже после смерти Кабир являлся своим ученикам. Однажды он показался в Матхуре, где проповедовал ученику по имени Ратна, появлялся он и перед Дхармой Дасом в Бандогархе, где рассказывал обо всех обрядах, которые надлежит выполнять адептам секты кабирпантх. Кабир рассказывал своему ученику о грядущих поколениях его преемников и предостерегал их от Калиюги, т. е. века зла и насилия.

Учение Кабира получило дальнейшее развитие после его смерти. Можно выделить три традиционных типа интерпретации идей поэта, что нашло oтpaжение в сектах кабирпантх, дадупантх и сикхской.

(1) Первое известное нам писменное упоминание о Кабире содержится в созданном около 1600 г. Набха Дасом стихотворном жизнеописании "святых" – "Бхакти мала" ("Гирлянда бхактов"), а также в священной книге сикхов "Адигрантх" (1604 г.)

(2) К литературе биографического жанра мусульманской традиции может быть отнесена компиляция Парамананда Даса из Фирозпура "Кабир мансур", написанная первоначально на урду (ок. 1880 г.), а в 1903 г. изданная в переводе на хинди. На это произведение в немалой степени опираются позднейшие канонические жизнеописания Кабира. Одним из таковых является "Кабир касаунти" ("Пробирный камень Кабира"), изданное в 1886 г. и вскоре получившее широкую популярность.

(3) Садху (sadhu), букв. "прямой, правильный" – подвижник, аскет.

(4) Аскеты либо выбривали себе голову наголо, либо, наоборот, отращивали косу.

(5) Близки эти легенды и к сюжетам "житийной" литературы Индии. Так, в "Житиях 84 вишнуитов" рассказывается о достойном поведении Сур Даса при встрече с падишахом Акбаром.

Важнейшей проблемой в изучении творчества Кабира оказывается определение аутентичности произведений, ныне функционирующих под его именем, и выделение из всей массы распространившихся по Северной Индии в устной или письменной форме версий подлинных сочинений Кабира.

Проблема эта не нова. Она возникла вскоре после того, как пробудился литературоведческий интерес к Кабиру, и исследователям литературы хинди стало известно большое число ходящих под его именем произведений. Так, Кшитимохан Сен из «наследия Кабира» признает подлинно таковым лишь то, что передается изустно, и скептически относится к стихам, зафиксированным в рукописях [106]. Правда, трудно согласиться с его незыблемым доверием к устной традиции. Вряд ли можно полагать, что изустная передача могла бьпь настолько точной, чтобы сохранить в неизменности на протяжении четырех с лишним столетий форму стихов Кабнра. Кроме того, и при поверхностном ознакомлении этот материал обнаруживает некоторы явные лингвистические анахронизмы (обстоятельное его филологическое, и в частности историко-лингвистическое, исследование остается пока делом будущего). Мотивированные сомнения в аутентичности писменного наследия Кабира высказывают и авторы первых монографических исследований его зафиксированного в рукописях творчества: Г. Весткотт [122, 46] и Айодхъясинх Упадхъяй (Хариаудх) [57, 30—40]. Впоследствии эти сомнения становятся обычными для любого критически настроенного исследователя, однако, поскольку глубокое текстологическое исследование наследия Кабира сделало пока лишь первые шаги (1), до окончательного решения проблемы еще далеко.