Гражданские манифесты-12-22 Май 2012 - страница 4
Фотография: Александр Решетилов
Так исторически сложилось, что слово «фашизм» в наших широтах использовалось часто и густо и трактовалось настолько расширительно, что к нашим дням вроде бы и вовсе утратило свою инструментальную остроту и энергию. Фашистами просто именуют друг друга бранящиеся, заменяя этим словом прочие слова, такие как «урод», «скотина», «злодей». А «фашизмом» обозначают любое социальное или даже бытовое явление, которое резко контрастирует с чьими-либо представлениями о норме. «Какая-то совершенно фашистская погода», — приходилось услышать мне. «Не ходи туда — там кормят какой-то фашистской едой». И так далее.
А вот при всем при том как-то незаметно мы все вдруг очнулись посреди фашистского государства. Не метафорически фашистского — нет. И не патетически-фашистского — без всякой карнавально-апеннинской риторики или сумрачно-германских мифологем. Без факельных шествий и ритуальных сожжений книг. Без специфической, но все же несомненной честности и открытости намерений, свойственных классическому фашизму и, в общем-то, его и погубивших. И даже без его азиатско-византийского извода, названного в свое время сталинизмом. Нет, без всего этого.
Мы оказались посреди скучного, рутинного, мучительно провинциального и даже не слишком кровожадного, хотя и отчетливо гнусного фашизма то ли боливийского, то ли парагвайского разлива, где демонстративное беззаконие прикрывается декоративной конституцией, а граждане привыкли ощущать себя жителями оккупированных городов.
Нынешнее протестное движение — это не движение против «жуликов и воров». И не движение «за честность выборов». Хотя и это, разумеется, тоже. Но это в данном случае скорее вторично. Это движение, конечно же, именно антифашистское и именно таковым, как мне кажется, оно и должно себя осознавать. И именно такое ясное и вполне определенное самоосознание может прибавить сил, осмысленности и ясности и намерениям, и действиям всех тех, кто в силу различных причин, первыми из которых являются представления о достоинстве личности и о цивилизованном состоянии общественной жизни, не намерен мириться с существованием в фашистском государстве.
Михаил Козырев, журналист
Фотография: ИТАР-ТАСС
Эти месяцы стали для нас невероятным, отчаянным приключением. Нельзя сказать безрезультатным. Но точно не достигшим цели. Каждый раз, когда нам казалось, что матч можно выиграть, мы выбегали на поле, вроде бы зная, по каким правилам гонять мяч и в какие ворота целиться. А против нас выбегали с бейсбольными битами и оказывалось, что правил в игре нет. Или команды трактуют их по-разному. Вывод очевиден — на поле нам не победить.
Но штука вот в чем: есть трибуны. Значит, стоит поработать со зрителем. Поясню на примере.
Моя теща приехала из маленького украинского городка в начале зимы и, улучив момент, когда дети уснули безмятежным сном, зашептала мне на кухне: «Миша, вот вы всё недовольны — «Путин, Путин…». Если бы вы знали, как в других местах тяжело, научились бы ценить то, что здесь стабильность!» Прошло полгода. Встретив нас, вернувшихся домой в Москву с отдыха шестого мая, она в ужасе запричитала с порога: «Какой кошмар творится! Как они смеют бить этих детей на улицах! А этот гад сидит в Кремле и делает вид, что ничего не происходит!»
За полгода ее мир перевернулся. Эти шесть месяцев она смотрела «Дождь», слушала пару негосударственных радиостанций и часто говорила с нами на кухне. Она не пользуется интернетом. Слова «фейсбук» и «твиттер» для нее звучат как марка импортного мороженого или сеть салонов красоты… Тем не менее у нее словно «открылись глаза».
Как сделать так, чтобы подобная трансформация произошла у критической массы людей в нашей бескрайней, неповоротливой, косной стране, где мы столько лет, как было сказано, выдавливали из себя по капле, да так и не выдавили?
1. Нужно сформулировать аргументы.
2. Нужно акцентировать факты.
3. Нужно найти каналы связи.
4. И нужно найти того, кто скажет. Что пока — самое сложное.
На каждую «мантру стабильности» необходимо просто и внятно рассказать каждому таксисту, с которым возник разговор, почему это миф. И доказать это доступными для его понимания примерами. И делать это много раз, терпеливо и последовательно, перебарывая раздражение и спесь. Нам надо с ними договариваться. Нам нужно их переубедить. Это задача не из легких. Но по-другому не получается, как показали последние полгода. Нахрапом взять власть не удалось. Придется завоевывать пядь за пядью.