Грех 22.10.08 - страница 13
Возвращаясь в Москву, сидя возле emergency exit на кресле с неоткидывающейся спинкой, критик-колумнист пьет посреди ночи седальгин, чтоб избавиться от головной боли и пережить недосып, и вдруг понимает, что анекдот-то про блондинку — показательный. Блондинка-то какая продвинутая, находчивая, умная пошла. «Это все потому, что я научила их думать!» — понимает она и торжествующе, горделиво, сжав руку в кулак, грозит небесам, а на самом деле — шоу-бизнесу.
Вернувшись домой, она садится за ноутбук: «Смерть блондинки» — так будет называться ее следующая колонка в глянцевом издании.
А потом все происходит, как в «Тридцатой любви Марины» писателя Сорокина. Отчеты о выставках и биеннале постепенно приобретают примерно такой вид: «Элитная публика по достоинству оценит эксклюзивное мастерство актуального художника». И все прочее в том же духе. При этом смех, шуточки и интеллигентская рефлексия по поводу «шоу-бизнеса» продолжаются. Среди своих, конечно же, за чашкой кофе: главный редактор давно уже на кофе ее не приглашает, только по телефону звонит и тексты заказывает или e-mail-ы шлет, например, такие: «Напишите-ка нам про гордыню, Светланочка». Светланочка рассеянно снимает с полки справочник, открывает на нужной странице и читает: «В христианстве гордыня считается самым тяжким из семи смертных грехов, считается, что именно она привела к падению Люцифера, ставшего Сатаной».
Цыпленок жареный
Чревоугодие
У Василия спросили:
«Мясо любишь ли, Василий?»
«Да, люблю, — ответил Вася. -
Часто думаю о мясе».
Генрих Сапгир
Худеть гораздо дороже, чем есть. Я поняла это, когда несколько лет назад начала бескомпромиссную, но тщетную борьбу со съеденным за жизнь.
Дело не в том, что меня не устраивает отражение в зеркале — это как раз вообще не проблема. В моей жизни ни разу не было случая, чтобы личные или профессиональные связи разладились из-за пары-тройки (да даже 20-30) лишних килограммов. И вовсе не отсутствие нужных размеров в магазинах меня смущает (хотя они, конечно, как-то вдруг закончились — расти больше некуда) — всегда есть знакомые дизайнеры, готовые помочь полновесной подруге. Но... года к суровой прозе клонят. Короче говоря, вдруг стало тяжело, и в ответ на приглашение посетить мероприятие приходится спрашивать: «А у вас какой этаж? Второй? Пешком? К сожалению, не могу!»
Есть люди, способные сказать себе «нет» и зашить рот хотя бы наполовину. Я к ним не отношусь. Ну, не могу я пройти мимо куска мяса с кровью в «Гудмене» или сашими в «Недальнем Востоке»! Поэтому ищу помощников, которые привяжут меня к мачте, как Одиссея, закроют мне глаза, заткнут нос и не пустят в ресторан, научат назначать деловые встречи не в ресторане, а в парке на скамейке или в кино.
Европейские клиники, методики в которых отличаются друг от друга лишь степенью гуманности по отношению к клиенту, обещают «потерю веса, очищение души, восстановление гармонии, дренаж организма, промывку чакр» и прочие радости вульгарной эзотерики и, в общем-то, выполняют обещания, но не решают главную проблему — что делать, когда хочется есть? Килограммы, сброшенные в ходе дорогостоящей борьбы с самой собой, начинают возвращаться уже в самолете по дороге домой, где ты набрасываешься на скудный и дурно пахнущий аэрофлотовский обед с энтузиазмом Робинзона Крузо, выловившего из океана банку с просроченной тушенкой.
Главный принцип, положенный в основу всех методик похудения, прост и вряд ли может считаться откровением — «не жрать». Естественно, за подобный рецепт много не выручишь. Поэтому «программа» обставляется сопутствующими процедурами, обкладывается красивыми словами и умиротворяющими пейзажами. Прайс-лист прилагается.
Режимы в клиниках отличаются друг от друга, как характеры первоклашек, собранных на школьном дворе впервые. Каждый может выбрать по себе — кнут или пряник, кому что нравится. Есть клиники, где тебя будут гладить по головке, услаждать слух красивой музыкой и утешительными словами, разговаривая как с тяжелобольным. Есть (для мазохистов и слабовольных) настоящие пятизвездочные концлагеря.