Все это было сорок лет назад; давным-давно я уже думаю о более важных вещах. И все же, когда я смотрю на малыша, сжимающего в своих влажных от волнения ручонках дешевый молитвенник, когда я вижу, как он морщит нос и высовывает кончик языка, сталкиваясь с трудными словами, я даже не улыбаюсь. Не могу. И меня не успокаивает воспоминание о следующем причастии, перед которым я еще раз перечитал список совершенных мною грехов и сказал исповеднику — это был уже другой: «Отец мой, я совершил прелюбодеяние». С бесконечной мягкостью и терпением он объяснил мне, что я ошибаюсь и что пройдет еще много лет, прежде чем я узнаю, что это за грех и что и должен буду жениться, перед тем как совершить его, — а затем попросил меня помолиться за него, сказав, что я очень хороший мальчик, и отпустил меня восвояси, прыгающего от радости. И когда я думаю обо всем, что рассказал, и смотрю на маленького человечка, он в своем одиночестве становится неописуемо далек от меня, как нежное мерцание звезды в пустынном небе, и я вздыхаю, как тот старый, давно уже скончавшийся священник, и мою тревогу не может успокоить знание того, что он всего лишь играет в игры — «Отец мой, я солгал… Отец мой, я забыл утреннюю молитву… Отец мой, я сердился на своего папу…»
Перевел с английского Ил. ПОЛОЦК