Греховно и неприкосновенно - страница 15
— Поясните, пожалуйста, свою мысль.
— Тут мы подошли к сделанному мною открытию. Около двух лет назад я обнаружил особые функции так называемого рога Аммона. Это небольшое возвышение в височной части бокового желудочка мозга. Если одновременно воздействовать на него медикаментозно и током высокой частоты… Нужны вам эти подробности? Вы думаете? Хорошо. Так вот, тогда возникает фантомный образ самого пациента. Вам непонятно? В том-то и дело, что мне тоже. Приведу пример с Ральфом. В ходе эксперимента он неподвижно лежал на койке. Он-то не двигался, но от него образ-фантом, который бродил по комнате, встречался с Ораздом, с куклой, переживал. Отделение образа не носит, разумеется, физического характера. Оно нематериально, это фантом. Как бы объяснить вам…
— Ну-ну, я слушаю.
— Пример — фотография. Вы видите себя на снимке, фактически же вас там нет-только какой-то ваш след, отпечаток, воображаемый дубликат. Вот это я и называю фантомным образом.
— Но ведь вы пошли и дальше, не правда ли, доктор?
— Разумеется! Надо быть дураком, чтобы на этом остановиться. Следующим шагом стало вживление электродов самому себе.
— Себе?!
— Я ведь поклялся говорить только правду. Мои ассистенты Визель и Джаспер провели операцию блестяще.
— Не понимаю, все же, зачем самому себе-то…
— Собственное восприятие незаменимо. Я желал лично туда отправиться… Биотоки моего мозга усиливались и передавались Ральфу. Я был передатчиком, он — приемником. Мы превратились в единый мозговой агрегат. Его мозг и мой слились, мой управлял, его — подчинялся.
— Насколько я понимаю, это смело поставленный опыт.
— Такое делалось впервые в мире!
— Какую цель вы при этом преследовали?
— Что ж, объясню: в результате настоящая кукла становилась ненужной! Зачем она, раз я сам создавал ее фантомный образ? Теперь уже в девушку превращался сам, ложью стало всё, буквально всё!
— А Ральф понял?
— Нет. Точек соприкосновения с реальностью у него уже не оставалось, он целиком погрузился в мир своего мозга, а мозгом-то управлял я.
— Тем не менее, смысл ваших действий от меня ускользает.
— Я хотел встретиться с Ораздом.
— Чтобы убить его?
— Не исключено. Я на месте собирался решить, кто он и какую судьбу ему уготовить. Меня бесила недвусмысленность, объективность его присутствия. Почему, почему везде и всюду непременно появлялся ОН! Что это за чертовски бессмертная выдумка?!
— Теперь мне совершенно ясно: своими опытами вы уничтожили личность Ральфа Хеллера. Попав в руки нечистоплотного ученого…
— Что ж, это в известном смысле верно.
— Это подсудно.
— Знаю. Но сделать вы мне больше ничего не можете — Ральф погиб в авиационной катастрофе.
— Вовсе нет: Ральф жив! Вчера он позвонил нам и сообщил, что совершил убийство!
— Убийство? Кого же он убил?
— Вас, доктор Скиннер.
Тихо так, будто воздух совсем исчез. Смутно помню: взорвался один из двигателей, сначала мне привиделись ангельские крылья, потом я вспомнил мягкие ладони мамы, потом мне вдруг страшно захотелось грибного супу, но не из парниковых шампиньонов, а из темно-коричневых лесных грибов… Земля оказалась чересчур близко: оглушительный взрыв, грохот, горящее серебристое тело «Боинга» и последняя мысль: «Это конец».
А сейчас тихо, будто воздух совсем исчез и никогда больше не вернется. Ужасно жарко, трава вокруг все еще дымится, воняет расплавленной пластмассой, керосином и горелой человеческой плотью. Все мертвы, и нелегко будет собирать останки для похорон — в том случае, если кто-то вообще решит взять на себя этот труд. Все мертвы, только я поднимаюсь и делаю несколько шагов, но тут и мои силы кончаются, я падаю набок, громко умоляя о глотке воды.
Вид вспоротого живота девушки, еще недавно сидевшей рядом со мной, жевавшей конфеты и рассматривавшей последний номер журнала мод, вызывает у меня спазмы. Опаленная белая кожа, свернувшиеся в пламени спиральками кончики русых волос и какая-то смесь удивления и отвращения, застывшая на ее все еще полудетском личике, а также страх и неверие в то, что за этим падением наступит конец, а потом, после него — ничто…