Гремлин. Первый шаг (СИ) - страница 58

Практически идеальное, с точки зрения обороноспособности, место: с одной стороны непроходимые горы, с другой не менее непроходимое болото где легко сгинет армия любого размера. Честный же человек попасть в этот город-порт может только двумя путями: с моря, откуда пролив хоть и широкий, но глубина везде как в старом анекдоте: воды по колено, зато ила до… пупка. И только к украшенным мощным фортом скалам, к которым прижимается узкий язык с достаточной для судоходства глубиной. С суши же, такая же зажатая скалами с одной стороны и бездонным болотом с другой, не менее узкая дорога над которой так же нависают уже целых два прикрывающих друг друга форта. Природная крепость, которой уже позавидует каждый специалист по фортификации, еще и усиленная рукотворными оборонительными сооружениями.

Все это мне с удовольствием рассказал Антор когда мы стоя на палубе ждали окончательной швартовки нашего корыта (ну не могу я эту плоскодонку называть кораблем даже не смотря на его изумительную прыть). Я лишь покачал головой вслух восхитившись мощью природы создавшей столь защищенный уголок и мудростью, в кавычках, правителей организовавших здесь порт. На болотах, ага, с комарами, пиявками и полностью зависящий от поставок продовольствия извне. Антор на такую мою отповедь только рассмеялся и показал на дощатые настилы расчерчивающие весь видимый пригород на ровные клетки. Сейчас еще не время — сказал он, — но скоро все до самого горизонта будет в желтых ростках цапиролиса. Дощатые мостки же, обозначают лишь его ничтожную окультуренную часть. Не знал, что такое цапиролис, в окрестностях Айзавайрат он почему-то не растет, но из последующих его объяснений понял, что растение это и съедобное и очень полезное. В принципе, одного его достаточно для прокорма всего местного населения. Раньше он рос по всей империи, отсюда и название — Желтый континент, а сейчас болота отступили и столь обширные его плантации остались только здесь, около Коста. Так что голодная смерть не грозит ни осаждающим, ни осажденным. Зато из-за узости проходов к городу любые силы можно сколь угодно долго сдерживать даже малым гарнизоном. За разговорами время пролетело незаметно, очень медленно и аккуратно подбиравшееся к пирсу судно (Вот! Точно — судно! Медицинское) наконец-то остановилось.

А в Коста что-то пошло не так. Стоило судну причалить, как напротив Антора, прямо в воздухе, появилась дырка, этакий мини-тоннель Шага, и из него высунулась деревянная рука с опечатанным свитком. Антор принял свиток, взломал печать, быстро пробежал глазами и сразу посуровев передал свиток подошедшему Тармину. Тот тоже быстро пробежал текст, посмотрел на Дорела, я увидел промчавшийся межу ними короткий импульс, судя по цвету и плотности — обмен информацией, и нашу четверку немедленно накрыл серый купол синхронно созданный сразу тремя сионами. Я хотел поинтересоваться, что происходит, но Антор лишь отмахнулся от моего вопроса словами, что не все довольны появлением гремлина, и в разные стороны от окруживших меня сионов полетели похожие на светлячков точки.

Не прошло и десяти минут, как пирс был очищен, а корабль взят в плотное кольцо охраны. До ближайшей гостиницы, так же очищенной от постояльцев, мы шли плотной группой сквозь сплошной строй закованных в железо гвардейцев. И вокруг гостиницы они стояли едва ли не в три слоя. Только оказавшись в гостинице, в номере с плотно занавешенными окнами, Антор снизошел до объяснений:

— Уважаемы Джуррсш, — начал он, — мне очень жаль, но в Империи не все идут по дороге мира и знаний, есть силы которые видят опасность во всем новом. Называют науку ересью, а сионов, как флагманов науки, представляют изначальным злом от которого происходят все беды нашего мира.

Антор замолчал ожидая моей реакции, но я его разочаровал молчанием понуждая к дальнейшему рассказу. Мне на самом деле было интересно. Ранее, рассказывая о том, как хорошо и привольно живется подданным под мудрым руководством их Императора, он опускал скользкие моменты умело уходя от прямых ответов на мои вопросы. Кстати, он даже имени императора не назвал, только его Императорское Величество. Никаких Тибидох Третий, или Николай Второй, только Император, голосом выделяя благоговение при произнесении титула. Даже никаких субститутов вроде «светлости» или «лучезарности» не использовал: Его Императорское Величество. Точка.