Грёзы о мечте - страница 2

жестокая. Надо бороться за мечту, за своё место! Однако, зная позицию друга, он никогда не решался сказать ему об этом в лицо. Возможно, Фирз знал, что его слова не переубедят Сента, а может, боялся испортить с ним отношения. Хотя, скорее всего, он сам не верил в свои слова.

– Я тоже не в восторге от того места, – вмешался третий мужчина. – Но и дома, в нашей деревне, мне некомфортно. Не по мне вся эта оседлая жизнь. Стирка, уборка. Рукоделие. Я потому-то и хожу в Мират. Раньше вот думал: там будет лучше. Мир поведаю. Жизнь других людей. А что в итоге? Тринадцать лет бессмысленной жизни в шахтах, в барах и гостиницах ради их денег, на которые можно купить… Счастье? Не думаю, что вещи и девки стоили того. Надо было сразу идти дальше, за Мират. Эх, не колени – прям сейчас бы и пошёл!.. – И погрустнел: – Надоела такая жизнь. Давно думаю, завязать с этими похождениями… – И совсем тихо: – Правда, что потом?

Действительно, что? – задумался Фирз. Но по-другому жить он уже не мог. Видимо, я тоже не гожусь к оседлой жизни. По его мнению, они все изменились, с тех пор как начали ходить в Мират: стали раздражительными, пугливыми и неудовлетворёнными своей жизнью. Прежде, проводя время с родными, они были лучше, – по крайней мере, так ему казалось. Но что изменилось? Видимо, на нас повлияли жители по ту сторону этой тропы.

– Что-то мы засиделись, – произнёс Сент и первым продолжил путь.

Фирз не торопился возвращаться домой: его никто не ждал там. У него не было ни жены, ни детей – только мать, которая всегда упрекала его в безответственности. Она никогда не проявляла к нему любви. Он для неё был бременем, последствиями прошлых ошибок. По крайней мере, так она ему казалась.

Отца своего Фирз не знал. Мать никогда не говорила о нём, да и он не спрашивал. Однако, когда ему надоела жизнь в деревне, скучная и однообразная, и он вместе с друзьями решил отправиться к Великим городам, туда, где, по словам часто заглядывающих к ним торговцев, есть свобода, женщины, разнообразные еда и одежда, где каждый волен делать всё, что ему вздумается, она сказала, что он похож на своего отца – такой же ветренный и безответственный. Тогда Фирз не понимал её слова – его манили мечты о лучшей жизни, – но сейчас, спустя долгое время, он понял, что жизнь везде одинаковая, и что он так и не добился ничего, о чём мечтал в молодости.

А ведь поначалу жизнь в Мирате ему казалась прекрасной. Новые знакомства, разнообразные товары и развлекательные заведения – всё будоражило его молодую кровь. Однако на это требовались деньги. Поэтому первым делом Фирз решил найти работу. Но тут-то его и поджидало первое разочарование. Из-за отсутствия навыков зарплату предлагали низкую, а за обучение просили много. Конечно, можно обучаться в долг, но становиться рабом он не желал.

За Песчаником самый лёгкий способ заработка – стать охотником за сокровищами или головами. Но в таком случае можно самому оказаться чьей-то добычей, поэтому Фирз отказался от такой работы и решил довольствоваться малым.

Когда всё пошло иным чередом? Когда я забыл о своих целях и мечтах? – задумался он и пошёл за товарищами.

На протяжении всего дальнейшего пути им не встретилась ни одна живность – а была ли она здесь когда-нибудь? – кроме случая, когда Фирз увидел чайку на воде. Удивившись, он не заметил камня, о который споткнулся. Когда он поднял голову, птицы не оказалось – вместо неё виднелось бурое пятно.

Померещилось? – подумал Фирз, ведь в воде было много таких бурых пятен – это цвела подводная трава, что в данное время года не редкость.

Ветер усиливался, и волны становились сильнее. Они яростно бились о прибрежные камни, и капли долетали до путников. Им не раз приходилось делать привал, чтобы мужчина с больными коленями мог передохнуть. Сенту это явно не нравилось, но ничего поделать он не мог. Фирз же в эти моменты оглядывал тропу, мёртвую, словно они шли не домой, а к своей кончине. Но такой она всегда была в его памяти, соединяющей два берега: давно вымерший, тот, где находился их дом, и тот, что отчаянно цеплялся за свою жизнь, противоположный. По крайней мере, такими он их себе представлял.