Грезящие над кладезем - страница 26

Она устремила на Табиту черные блестящие глаза, давно и подробно знакомая с привычкой людей к недоговоренностям, уловкам и обману, в вечной надежде хоть на какой-нибудь проблеск истины.

— Я собиралась улететь еще раньше, — сказала Табита. — Думала, принцесса отменит заказ. Потом приехал робот и сказал, что все остается в силе. Это было примерно в пятнадцать ноль-ноль. Ну, может, чуть позже. А что бы вам не спросить его самого? Это «четырехтысячный», вы с ним должны прекрасно поладить. И вообще, что тут за хрень такая происходит?

Инспекторша принялась ковыряться в содержимом другого ящика.

— Вы думаете, я сперла это хозяйство или что?

Инспекторша громко, раскатисто фыркнула и начала вытягивать из липкой охристой массы некий осязаемый предмет.

Это оказался длинный кусок проволоки. Эладельди вытащила его из ящика и из-под сетки, подцепив концом авторучки; она походила на осторожного едока, впервые в своей жизни столкнувшегося со спагетти.

На обоих концах проволоки болтались желтые деревянные ручки. Когда проволока высвобождалась из ящика, одна из ручек застряла в решетке. Инспекторша достала из кармана кусок грубой ткани и осторожно, без рывков ее высвободила.

— А это что такое, по башему бдению? Табита потерла лоб тыльной стороной ладони.

— Это похоже на эту штуку для резки сыра, — сказала она. — А в общем не знаю. Я не знала, что оно здесь, в контейнере. Это не мое.

— Но бы знаете эту бещь.

— Да, — подтвердила Табита со странным ощущением близкой опасности. — Она принадлежит принцессе. Она сама мне ее показала. Тогда, во дворце. В смысле — в своем доме.

Она протянула руку, чтобы взять обсуждаемый предмет у инспекторши, но та неожиданно взлаяла и отдернула сырорезку прочь. В тесном, замкнутом помещении трюма ее лай прозвучал оглушительно громко и угрожающе.

— Эта штука была с одним из экспонатов, — сказала Табита. — Там, в доме. Наверное, робот запаковал ее по ошибке. А может, так и надо, чтобы они были вместе, я не знаю.

Инспекторша осторожно, сосредоточенно укладывала кольца проволоки в другой, побольше, пакет для вещественных доказательств.

Появился и по-уставному приложил лапу к уху полицейский, проводивший обыск в кормовой каюте. Несколькими словами их мягкого, словно чихающего языка инспекторша поручила Табиту его заботам и ушла из трюма в кабину.

— Вы что, хотите посадить меня за кражу обрывка проволоки?! — крикнула ей вслед Табита.

Ответа не последовало. Полицейский прижал ее лицом к обжигающе холодной стальной переборке, заставил растопырить руки и ноги.

Пока она изо всех сил сопротивлялась громадной синей лапище, державшей ее за затылок, он бесцеремонно ее обшарил и не нашел, конечно, ничего. Затем отвел ее в кабину и засунул в правый воздушный шлюз.

В тот момент, когда дверь шлюза начала закрываться, капитан Джут бросила последний взгляд на две синие шерстистые фигуры, оставшиеся в кабине. Инспекторша сравнивала записи в автоматическом бортовом журнале с чем-то из своего ноутбука. У ее подчиненного был потерянный вид; похоже, результаты сверки были совсем не тем, чего инспекторша ожидала. Ее уши понуро повисли.

— Ничего им не говори, Алиса! — крикнула капитан, когда ее скафандр был уже герметизирован и воздух из шлюза начал выходить. — Пусть сами ищут, чего им надо!

Она прекрасно знала, что отключенная личность корабля ее не слышит.

Во взлетно-посадочной конторе дежурный сидел, сложив руки на животе, и смотрел телевизор. Тут же сидел и еще один полицейский, человеческой породы. Когда дверь конторы открылась, полицейский встал, повернулся и отдал честь конвоиру Табиты. Табита тоже отдала ему честь — так, для хохмы. Судя по кислым лицам присутствующих, никого эта хохма не рассмешила.

— Вольно, ребята! — скомандовала она.

Конвоир силой, без всяких разговоров усадил ее на стул и махнул лапой копу-человеку, который тут же подошел, отсканировал капиллярные узоры ее пальцев и надел на нее наручники.

Собакомордый коп ушел. Табита старалась держать себя в руках. На нее попеременно накатывали волны страха, недоумения и ярости. Судя по всему, они отнюдь не собирались сказать ей, что же такое она, по их мнению, сделала. Коп и дежурный не отрывались от экрана.