Грибоедов. Тайны смерти Вазир-Мухтара - страница 14

Сохранилось свидетельство А.С. Стурдзы, чиновника Коллегии иностранных дел, относящееся к весне 1818 г.: "Я знал Грибоедова при самом начале деятельности его на поприще словесности и службы. Подобно Батюшкову, он домогался должности дипломатической и с этой целью искал моего знакомства. Светлый ум, крутой прав и сметливая физиономия Грибоедова полюбились мне. Пользуясь тогдашним положением моим при министерстве иностранных дел, я вступился, сколько мог, за благородного искателя и предложил ему на выбор должности канцелярского чиновника в Филадельфии и Тегеране. Грибоедов колебался; я указывал ему беспристрастно на относительную важность этих посольств, измеряемую связью каждого из них с прямыми выгодами России. Мне хотелось, чтобы и он предпочел Америку Персии, потому только, что более надеялся на правила и образ мыслей нового начальника этой отдаленной миссии, барона Тейля… Однако ж я познакомил Грибоедова лично не только с ним, но и с статским советником Мазаровичем; оба они находились в столице и собирались в путь, каждый сообразно своему назначению. Грибоедов сам решил участь свою и отправился в Персию… Никогда в жизни не случалось со мною быть столь близким очевидцем при выборе самим страдальцем собственного таинственного жребия".

Действительно, ещё не знавшему восточных языков поэту проще было направиться в Филадельфию, ведь он прекрасно владел английским, но он выбрал "персидское хождение", причем, как признавался сам Грибоедов в письме к Бегичеву 15 апреля 1818 г., это было сделано им не совсем добровольно: "Представь себе, что меня непременно хотят послать, куда бы ты думал? — в Персию и чтоб жил там. Как я не отнекиваюсь, ничто не помогает…" Грибоедов попросил повышения чина и, по его словам, сказал министру о том, как "жестоко бы было мне цветущие лета свои провести между дикообразными азиатцами, в добровольной ссылке, на долгое время отлучиться от друзей, от родных, отказаться от литературных успехов… Музыканту и поэту нужны слушатели, читатели: их нет в Персии…".

Вообще-то тяга поэта к Востоку, по сути, соответствовала резко возросшему тогда всеобщему интересу к восточному миру. Этот интерес наметился в России с начала XIX века и в связи с географическим соседством с восточными странами, и в связи с частными войнами с народами мусульманского мира. В 1804 г. в российских университетах было введено преподавание восточных языков — арабского и персидского, в 1818 г. в Петербурге был организован Азиатский музей, где хранились восточные рукописи. В России в тот период стали появляться многочисленные переводы произведений восточной тематики, с которыми был прекрасно знаком Грибоедов: сказки "Тысячи и одной ночи", стихотворения Саади, Хафиза, Фирдуоси, "Персидские письма" Монтескье, "Волшебные сказки" А. Гамильтона, "Персия, или Картина управления, религии и литературы этой страны" А. Журдена. Грибоедов, который страстно любил театр и мечтал быть драматургом, неоднократно бывал в петербургских и московских театрах, где тогда были очень популярны оперы и балеты на восточные темы.

Грибоедов был наслышан от очевидцев о легендарном въезде в Царское Село персидского посольства во главе с Мирзой-Абуль Хассан-ханом в 1814 г., и так же, как его младший современник князь А.Д. Салтыков, он мог бы восхититься великолепной процессией персов в ярких одеждах с двумя слонами и множеством лошадей и захотеть увидеть, хотя бы когда-нибудь, удивительный восточный мир. "Это странное видение произвело на меня сильное впечатление и породило желание видеть Восток, и особенно Персию", — писал тогда Салтыков. Грибоедов не мог также не читать модных в то время журналов, где то и дело появлялись статьи о Персии. К примеру, в "Вестнике Европы" в марте 1815 г. были опубликованы статьи "О народах, обитающих в Персии" и "О нынешнем шахе персидском". Во второй из них с отрывками из стихотворений шаха рассказывалось о том самом Фетх-Али-шахе, который через 15 лет сыграет роковую роль в тегеранской трагедии, приведшей к гибели Грибоедова.

В итоге своего "персидского выбора" Грибоедов получил чин титулярного советника и, выехав из Петербурга в конце августа 1818 г. через Москву в Грузию и Персию, вернулся в Москву только в начале марта 1823 г., а в Петербурге появился лишь в июне 1824 г. В этот, первый раз, он пробыл на Востоке почти четыре с половиной года, в том числе непосредственно в Персии около двух лет и восьми месяцев (с февраля по декабрь 1819 г. и с января 1820 г. по ноябрь 1821 г.). Тогда ещё поэт не знал, что его ждёт второе (с сентября 1825 г. по конец января 1826 г.), третье (с августа 1826 г. по февраль 1828 г.) и четвертое (с конца июня 1828 г. по 30 января 1829 г.) пребывание на Востоке. При этом на территории Персии того времени с учетом ее границ, существовавших до Туркманчайского договора (1828), поэт пробыл с июня 1827 г. по февраль 1828 г. и с конца октября 1828 г. по конец января 1829 г.