Григорий Распутин. Россия под гипнозом - страница 8

В чём кроется трагизм последних Романовых? Быть может, в полной несхожести характеров Александра III и его сыновей? Иль всё-таки в той самой «революционной ситуации», к которой после смерти Александра оказался не готов ни один из Романовской династии? Возможно, не умри так рано изощрённый в интригах ещё не старый император, всё сложилось бы совсем иначе, и «на обломках самовластья» не пришлось бы вписывать чьи-то имена. Наверное, так оно и было бы – что, однако, далеко не факт.

Складывается впечатление, что Николаю действительно было далеко до своего именитого отца-«миротворца». Хотя я могу и ошибаться. Зато Сенека – нет. Сенека ошибся лишь единожды – когда взрастил Нерона – дитя, сумевшего сгубить взрастившего его…

В 1904 году в Августейшем семействе, наконец-то, родился наследник – долгожданный сын после четырёх рождённых до этого Александрой Фёдоровной дочерей. Радость в империи была превеликая, причём ликовала не только вся Императорская Фамилия, спешившая поздравить счастливых родителей, но и простой русский народ.

К сожалению, радость оказалась преждевременной: вскоре выяснилось, что цесаревич Алексей неизлечимо болен. Страшный и таинственный ген редкой болезни – гемофилии, – унаследованный ребёнком от немецких родственников своей матери, очень быстро стал проявлять свои губительные свойства. Небольшая ранка и крохотная ссадина из-за плохой свёртываемости крови обильно кровоточила, причём кровотечения было трудно остановить. Всё это сопровождалось сильными болями. В результате, любой день и час для маленького Алексея мог стать последним. Он рос слабым и болезненным, с трудом ходил, из-за чего даже в восьмилетнем возрасте ослабленного подростка носил на руках специально приставленный к нему дядька-матрос Деревенко (боцман с императорской яхты «Штандарт»).

Здесь позволю себе кое-что пояснить.

Начиная с XIX века, жёнами российских монархов, по большей части, были немецкие принцессы, и с каждым новым поколением русской крови в жилах цесаревичей становилось всё меньше и меньше. Достаточно сказать, что из одного только гессенского Дармштадтского замка на российском Троне побывало три немецких принцессы: Августа-Вильгельмина-Луиза (Наталья Алексеевна, жена Павла I), Максимилиана Вильгельмина Августа София Мария (Мария Александровна, жена Александра II) и Алиса Виктория Елена Луиза Беатриса (Александра Фёдоровна, жена Николая II).

А началось всё с дочери Петра Великого (старшей сестры императрицы Елизаветы) Анны Петровны, сын которой от брака с герцогом Гольштейн-Готторпским Карлом Фридрихом – Карл Петер Ульрих – в январе 1862 года взошёл на российский престол под именем Петра III. Ничего удивительного, что его жена тоже оказалась немкой, да не абы какой, а принцессой Ангальт-Цербстской. После убийства своего мужа бывшая принцесса София Августа Фредерика Ангальт-Цербстская, принявшая православие под именем Екатерины Алексеевны, станет императрицей Екатериной II.

Так что сын Петра III и Екатерины II – император Павел I – уже являлся, по сути, истинным немцем. Его первой женой, как уже было сказано, была принцесса Гессен-Дармштадтская Августа-Вильгельмина-Луиза (в православии – Наталья Алексеевна); второй – принцесса Вюртембергская София Мария Доротея Августа Луиза (Мария Фёдоровна). Двое из десяти детей от второй жены (первая оказалась бездетной) станут императорами – Александр и Николай. [10]

Александр Павлович (Александр I) женится на Баден-Баденской принцессе Луизе Марии Августе (Елизавете Алексеевне); Николай Павлович (Николай I) выберет в жёны Прусскую принцессу Фредерику Луизу Шарлотту Вильгельмину (Александру Фёдоровну).

Впрочем, тесная семейная связь между Романовыми, Гогенцоллернами и прочими германскими ветвями прослеживается не только по правящей линии: на рубеже XVIII–XIX веков аналогичная ситуация сложилась и вокруг Трона. Один из сыновей Павла I, Константин, был женат на Саксен-Кобург-Заальфельдской принцессе Юлиане Генриетте Ульрике (Анне Фёдоровне); а младший, Михаил, – на Вюртембергской принцессе Фредерике Шарлотте Марии (Елене Павловне).