Гришкин менталитет - страница 14

– Пиши. Военному комиссару, от такого-то. Заявление. Ну, сам знаешь. Ты пиши, а я созвонюсь.

Он удалился, захлопнув за собой дверь, в один из кабинетов и скоро вернулся, стал наблюдать за успокоившимся посетителем, который склонился над листком. Строчки ровными рядками ложились одна к другой, а доброволец, продумывая слог, отрывал ручку от бумаги и вновь, высунув кончик языка в уголке рта, продолжал: «…Прошу зачислить в ряды добровольцев. Кроме того, прошу взять как помощь Родине мой почти новый грузовик…»

Тут на улице послышалось фырчанье подъехавшей машины. «Ага, зашевелились», – успело мелькнуть в голове. Входная дверь со скрипом отворилась.

– Кто вызывал? – остановился у порога сержант милиции.

Вслед за ним вошли ещё двое в форме. У одного в руках резиновая палка.

– Я вызывал, – пошёл навстречу вошедшим военкоматовец.

– Где твой доброволец?

– Вот он. Пишет заявление. На фронт просится.

Сержант подошёл.

– Написал? А теперь вставай, пошли. Добровольцы это по нашей части.

Он взял опешившего Музафара под локоть. Но тот стал препираться.

– В чём дело, командир?

– Пошли, – тянул его сержант. – Что-то от тебя берёзовым веником попахивает. В бане что ли пил?

– Да подождите, – вырвал локоть наш доброволец, но увидев, что тот из наряда, что остался у входа, похлопывает по ладошке резиновой палкой, смиренно спросил:

– Куда вы меня?

– Туда, где добровольцы.

– Какие добровольцы?

– Такие, как ты.

В дежурке, куда они приехали, их встретил улыбающийся капитан в фуражке набекрень, в ослабленном на шее галстуке.

– Что он там натворил?

– Да вот на фронт просится, – улыбался сержант.

– На фронт? В Чечню что ли? Так там кончилась война.

Зазвонил телефон на пульте. Дежурный взял трубку, представившись, как следовало по форме, молча стал слушать говорившего о чём-то на другом конце провода, а потом спросил:

– Где это?

Он поднял глаза на сержанта, положил трубку.

– Не понятно, что за кутерьма. Здесь – доброволец, на Красноармейской возле училища какое-то сборище. Насчёт войны, говорят, крики. Давай дуйте туда. Разберитесь.

А сержант повернулся к Музафару.

– Ты где живешь?

– Из местных я.

– Понятно, из местных. По какой улице проживаешь?

– По Красноармейской.

– Ты чувствуешь? – обратился сержант к дежурному. – Этот друг-то как раз оттуда.

Он вновь повернулся к Музафару.

– Не в курсе, что за война у вас там? А ну-ка поехали.

Доставят Музафара без почестей, но на машине, на милицейской, туда, где ждут его возбуждённые Муршида и Насима-аби. Где в огороде стоит уставшее от безработицы, выцветшее авто. Как встретят его тут – пока не известно. Хотя то, что без транспарантов, – это уж точно. Муршида-то, видно, обругает. Баламутом назовёт. А может, даже тряпкой по морде отхлещет. Но, впрочем, может, сжалится.

А поделом бы. Фантазируй, если нравится, но, как говорится, знай край да не падай. Без тебя мало их там. Ещё и Музафара только не хватало в той Думе, для полноты счастья народного.

C кем-с кем, а с Гришкой не пропадешь. Ценнейший человек. В этом Сирай убедился. Потому что довелось ему с Гришкой, если даже не пуд, то полпуда соли, в эквивалентном исчислении, одолеть. Всякое бывало. Теперешнее мнение складывалось годами, и не всегда оно было так категорично. Потому что путь к истине тернист. Путь к истине – он ведь, как заседание Государственной Думы, – сплошное препирательство. С Гришкой, правда, иногда с полуслова, одними взглядами можно постановить, что, например, тяжесть в голове, встрявшую туда, как полено, после вчерашнего подведения итогов рыбалки, нужно выбивать как клин клином. Впрочем, о герое.

Гришка проживает, точнее, проживал, в шабрах у тещи Сирая, которая, уж царствие ей небесное, водила в свою бытность хлеб-соль с таким специалистом не зря. Но, как говорится, хвали сено в стогу. О теще Сирай помалкивает, потому что с дочерью ее теперь пользуется усадебкой, оставшейся в целости, не подвергшейся разделу лишенными нередкой в этом мире алчности наследниками. В государственной квартире что за жизнь? Никакая лоджия, хоть и на ней у Сирая из конца в конец футбольный мяч можно пинать, не сравнится с подворьем, на котором Сирай душой отдыхает. Сад-огород, банька, погреб – все свободное время здесь проводит. И Гришка, понадобься какая – практическая, методическая или даже чисто психологическая – поддержка, – тут как тут, рядом.