Гробница Фараона - страница 5
Безусловно, жизнь стала более интересной с тех пор, как мне позволили обучаться вместе с Бодреанами.
Именно в тот июльский полдень я с любопытством узнала о последнем грехе сквайра.
— Сует свой нос туда, куда Бог не велит, — заявил мистер Пеггер.
— А куда же это?
— В долину Картера, вот куда. Он хочет проводить там раскопки. Тревожить землю. Все из-за этих людей, которые приезжают к нему со своими языческими идеями.
— Что они собираются выкопать? — спросила я.
— Червяков, наверное, — это, видимо, означало шутку, так как лицо мистера Пеггера исказила гримаса, служившая ему улыбкой.
— Так они все отправятся копать? — Я сразу же представила себе дам в шелках и бархате, джентльменов в белых галстуках и фраках — и все они бредут по долине с маленькими лопатами в руках.
Мистер Пеггер отряхнул крошки с пиджака и снова завернул бутылку в красный платок.
— Я говорю о том, что они пытаются раскопать прошлое. Надеются отыскать всякие кусочки предметов, оставленные древними людьми.
— Неужели здесь?
— Да, в деревне Святого Эрна. Ведь раньше язычники проживали здесь. А зачем богобоязненным джентльменам ковыряться в прошлом — не могу понять.
— Может быть, они не богобоязненны, но все это весьма респектабельно. Это называется археология.
— Не имеет значения, как это называется. Если бы Господь хотел, чтобы кто-то обнаружил эти вещи, он не стал бы закрывать их толстым слоем земли.
— А может быть, это сделал не Господь.
— А кто же тогда?
— Время, — отвечала я глубокомысленно.
Он покачал головой и продолжил копать, выбрасывая землю на одну сторону, где уже образовался небольшой холм.
— Сквайра всегда интересовали такие фантазии. А я не одобряю это занятие. Пусть мертвые хоронят своих мертвецов. Вот так.
— Кажется, кто-то сказал это много лет тому назад, мистер Пеггер. А я думаю, было бы интересно найти что-то важное здесь, в нашей деревне. Может, останки римлян. Мы бы сразу стали знаменитыми.
— Нам не суждено быть знаменитыми. Нам предназначено быть…
— Богобоязненными, — подсказала я. — Итак, сквайр и его друзья ищут поблизости останки римлян. Это не внезапная прихоть. Он всегда интересовался археологией. Знаменитые археологи часто приезжают в имение Кеверал Корт. Может быть, поэтому его племянника и назвали Хадрианом.
— Хадриан! — прогремел Пеггер. — Это языческое имя. Да и у молодой леди тоже.
— Хадриан и Теодосия.
— Это не христианские имена.
— Конечно, в отличие от Мэтью, Марка, Люка, Джона, Исаака, Рубена… и остальных. А Джудит упоминается в Библии. Так что у меня с именем все в порядке.
Я стала размышлять об именах.
— Доркас! Элисон!.. Вы знаете, мистер Пеггер, что Теодосия означает «данная Богом». Поэтому получается, имя это христианское. А что касается Хадриана, то так называли стену в древнем Риме и звали римского императора.
— Это не христианские имена, — повторил он.
— А Лавиния? Интересно, что означает это имя.
— О, мисс Лавиния… — проговорил Пеггер.
— Не правда ли, очень печально умереть такой молодой?
— Вместе со всеми грехами.
— Думаю, у нее их было не слишком много. Доркас и Элисон говорят о ней с большой любовью.
Фотография Лавинии висела на стене как раз над первым лестничным пролетом. Ночью я боялась ходить по лестнице. Я представляла себе, что Лавиния сходит со снимка и бродит по дому. Я думала, что когда-нибудь, проходя мимо, увижу на стене пустую рамку, так как она не успеет вернуться на место до наступления рассвета.
Доркас говорит, что я выдумщица. Она сама весьма практичная особа и не понимает игру моего воображения.
— У каждого смертного есть грехи, — объявил мистер Пеггер. — А что касается женщин, то у них грехов раз в десять больше, чем у мужчин…
— Но не у Лавинии, — возразила я.
Он облокотился на лопату и почесал свою белую гриву.
— Лавиния! Она была самая красивая из дочек священника. Если бы я не видела ее фотографию, я бы не поверила, ведь ни Доркас, ни Элисон не отличались красотой. Они всегда носили скромную одежду — юбки темных тонов и жакеты, грубые ботинки, вполне подходящие для сельской местности. А Лавиния на фотографии — в бархатном жакете и в шляпке с пером.